Владимир Новиков: Три эссе

Сочетание «филологический роман», наверное, не станет ходовым наименованием, а сам жанр, о котором у нас шла речь, и дальше будет существовать главным образом негласно, не кичась ученостью и культурностью, представая, быть может, в скромных одежках биографического исследования или мемуаров, романа приключенческого или женского, книги утилитарной или просветительской, — если внутри текста есть животворящий филологизм, то не так уж важно, чтобы он был кем-то отмечен особо. Место филологического романа — на самой границе слова и жизни, оно по определению не может быть слишком престижным и уютным, но зато интересные и неожиданные встречи здесь гарантированы на много лет вперед.

1999

Pinker S. The Language Instinct. The New Science of Language and Mind. Penguin Books, 1995. P. 30.

В книжном издании «надену», но я цитирую фонограмму.

См.: Панов М.В. История русского литературного произношения XVIII–XX вн. М., 1990. С. 149.

«Русский язык конца XX столетия (1985–1995)». М., 1996. С. 14.

Богомолов Н. «Мы — два грозой зажженные ствола». // Анти-мир русской культуры. Язык. Фольклор. Литература. М., 1996. С. 322.

Там же. С. 323.

Жизнь была прозрачной, литература — мутной. Жизнь была открытой системой, литература — закрытой. — Дэвид Лодж, «Меняясь местами» .

Не так легко перевести простое название «академического романа». Некоторые считают, что по-русски оно должно звучать «Мир тесен», хотя, например, французский перевод книги называется «Un tout petit monde», то есть все-таки «Маленький мир».

Уже после опубликования данной статьи, в 2000 году, в издательстве «Независимой газеты» вышел русский перевод этого романа (О. Макаровой) под названием «Академический обмен».