Юрий Штеренберг - Истории, связанные одной жизнью

Когда мы рассчитывались с продавцом, то услышали гудок паровоза, но отнеслись к нему спокойно, так как действовали быстро и не затратили пока и половины имеющегося у нас времени. Это, подумали мы, подал сигнал какой-то встречный поезд. Однако только мы вышли из магазина, как, к нашему удивлению и ужасу, увидели, что наш поезд тронулся и спокойно и уверенно набирает скорость. Мы с Мишей, не сказав друг другу и слова, держа в каждой руке по бутылке, бросились нагонять поезд. Затея была совершенно безнадежная: к нашей траверзе уже приближался последний вагон, а бежали мы по диагонали лужи, уровень грязи в которой, густой черной грязи, доходил до наших коленей. Но мы бежали, задыхались, но бежали, и бутылки, конечно, не облегчали наш бег с препятствиями. Нет необходимости говорить, что ни у кого из нас даже не мелькала идея освободиться от бутылок. Крутилась, правда, мысль, а что мы будем делать потом, без денег и документов, но сверхзадача – догнать поезд – ее подавляла. Я представляю, с каким живым интересом пассажиры поезда, которым повезло случайно взглянуть в окошко, наблюдали за этим кроссом и за тем, чем он закончится. А закончился он совершенно неожиданно. Поезд. резко остановился. Мы с Мишей, не ускоряя бег, быстрее бежать мы уже просто не могли, добираемся до нашего вагона и по шею в грязи поднимаемся по ступенькам в тамбур. Первое, что мы видим – это улыбающуюся физиономию Юры Гусева. Да, это он сорвал стоп-кран и остановил поезд. Тут же налетело поездное начальство, не буду приводить их высказывания по поводу наших действий и нашего вида: бутылки, как гранаты, мы продолжали крепко держать в руках, но четко прозвучала угроза: вы будете оштрафованы, и серьезно. “А вы что хотели, чтобы они попали под поезд? Да вы должны меня благодарить и даже премировать, а не штрафовать. Кстати, а почему поезд пошел раньше времени, ведь проводник нам сказал, что стоянка будет длиться по расписанию. При свидетелях”. Все это говорил Юра, а мы с Мишей, как рыбы на берегу, стояли и учащенно дышали с открытыми ртами. Мы пошли в свое купе, как могли, переоделись, но за стол решили пока не садиться – с выпившими им расправиться было бы значительно легче, да и протокол звучал бы совсем иначе. Мы терпели еще часа два, наконец, к нам пришла комиссия, включавшая в себя и милицию. Шума и угроз было много, но на этом все закончилось. Поезд подошел к Вологде, это примерно на полпути до Архангельска, мы заперли двери купе и с аппетитом пообедали.

Вообще алкоголь всегда и везде занимал и занимает важное место в жизни командированных, особенно, если работа, или как в нашем случае, испытания, проходит на ограниченном пространстве, вдали от городских условий. Были разные периоды отношения к этому, не знаю, как правильно сказать, явлению. Но в то время никто из нашего начальства никогда не обращал внимания на то, что вечером, после работы, сотрудники собирались обычно небольшими компаниями и хорошо проводили время. В поселке, что отстоял от нас на расстоянии пары километров, в сельмаге, всегда продавался чистейший спирт ленинградского разлива, специально для Севера, с северным сиянием и оленями на этикетке. По цене, в пересчете на сорок градусов, этот спирт был более выгоден, чем водка, а по вкусу ей ничем не уступал. Но главным источником спиртного был другой канал – регулярная поставка спирта-ректификата отделом снабжения нашего института. Может быть, 10% от поставляемого количества спирта шло по назначению – на технические цели, для промывки контактов, остальной же спирт, а это были не единицы, и даже не десятки литров, выпивался. После каждого пуска ракеты, особенно после удачного, устраивался общий стол, и начальство строго следило, чтобы выпивки было достаточно. Я помню, как однажды директор, находившийся в то время на полигоне, сделал выговор начальнику отдела снабжения института, отправленный по телеграфу, за несвоевременную поставку спирта. Это было ЧП – на очередном “мероприятии”, как говорится в таких случаях, “не хватило”.

Хорошо запомнил одно свое возращение в Ленинград. Моими попутчиками на этот раз были мой начальник отдела Барабанов и директор института Чарин. Ехали мы из Архангельска поездом. Вечером решили пойти в вагон-ресторан поужинать. Несмотря на то, что компания была не из бедных, платить деньги за выпивку не хотелось, тем более что у нас “було”. И вот, солидные люди, правда, мы с Барабановым были тогда еще достаточно молодыми, поставили, не на стол, конечно, а под стол, бутылку с уже привычным нам напитком и, как заядлые алкаши, втихую, чтобы никто не видел, наливали себе в стаканы спирт. Привычка – вторая натура, но это не значит, что мы становились алкоголиками. Я не помню ни одного случая заболевания этим недугом среди наших командировочных.