Юрий Штеренберг - Истории, связанные одной жизнью

Почему-то у меня не сохранились в памяти какие-либо яркие события, связанные с папой. Может быть, ничего яркого действительно не было, а может быть, это просто дефект моей памяти. Однако почти семнадцать лет, что я прожил рядом с отцом, я всегда ощущал его как самого близкого, самого надежного человека на свете. Это был мягкий и добрый, по крайней мере, для своих, человек. Не очень сильный, иногда отягощенный своей национальной "неполноценностью”. В последнем я с сожалением и болью убедился в самые тяжелые годы его жизни – годы войны, годы работы в эвакогоспитале в 19411943 годах. Но сейчас мне хочется попытаться воспроизвести несколько сидящих в моей памяти дорогих мне картинок:

революционные праздники, я на плечах у папы, проходим с колонной демонстрантов по Садовой улице. У памятника Ленина, возле входа в Городской парк, трибуна. Знамена, цветы, банты, лозунги, люди улыбаются, я горд и счастлив – я со своим папой;

середина дня, я с ребятами очень занят – гоняем по Канкрынской в футбол, “чилику” или что-либо еще. Движется со стороны Большого проспекта невысокого роста человек – это мой папа идет домой обедать. Я с радостью бросаюсь к нему, мы обнимаемся, и я тут же возвращаюсь к своим важным делам – к играм я всегда относился очень серьезно;

вечер, папа приходит с работы. Почему-то на ужин ему всегда подают красивый ароматный красный борщ. Он его крепко перчит, поворачивается к буфету – и буфет, и обеденный стол стоят в первой комнате, которая называлась столовой – достает графинчик, наливает полную граненую стопку водки и с удовольствием выпивает. Не больше, но и не меньше – так каждый день. Мама мне говорила, что никогда не видела папу пьяным, хотя выпить он мог много;

наш госпиталь в пути – двигаемся либо с запада на восток, либо в обратном направлении. Папа с медицинским персоналом проводит занятия по фармакологии (или фармакопии?). Безо всякой подготовки, в отсутствие каких либо учебников он по памяти называет десятки-сотни лекарств и их содержимое в процентах. Для меня это было удивительным. Кстати, я не помню случая, чтобы он практически мгновенно не разгадал бы какую-либо шараду, ребус и т. п.;

сентябрь 1942. После многих приключений, связанных с выходом из окружения (вернее, из полуокружения) через предгорья Чечни, не зная, где находятся мама и Инна, мы с папой оказываемся в Баку. Госпиталь должен переплыть через Каспий и развернуться где-то в Средней Азии. А я, решив, что наступило самое подходящее время реализовать свою детскую мечту – стать моряком, вопреки возражениям и уговорам отца, подаю документы в Бакинскую Военно-Морскую спецшколу. В один и тот же день должны были состояться два события: отплытие госпиталя и мой приход с вещами в спецшколу. Папа пошел меня провожать, в руках у меня только маленький коричневый чемоданчик. Мы подходим к воротам школы. Остановились. Я посмотрел папе в глаза и. – с размаху бросаю на землю свой чемоданчик. Мы отплываем в Среднюю Азию.

Я решил описать главные события нашей семьи во время войны в одном месте, в этой главе. События того времени хорошо врезались в память, настолько крепко, что по окончании войны мне казалось, что я могу вспомнить каждый день из этих четырех лет. Сейчас, конечно, уже далеко не так. Но все равно, отдельные картины я вижу достаточно четко. Однако увлекаться не буду – опишу только канву событий.

В июле 1941 отца мобилизуют как провизора и в воинском звании интенданта третьего ранга (одна шпала) направляют начальником аптеки эвакогоспиталя №2095. Госпиталь организован на базе желудочно-кишечного санатория, который размещался в Северном поселке города Ростова-на-Дону. (Через двенадцать лет я уже со своей семьей тоже оказываюсь в Северном поселке. Я написал “двенадцать лет” и подумал, насколько же они оказались емкими и длинными, эти двенадцать лет. Такое впечатление, что они вместили в себя событий не меньше, чем последующие без малого полвека.)

Немцы стремительно наступают. В августе или в сентябре начались первые бомбежки Ростова. Кто может, бежит на восток, на юг. Почему-то решено вывозить эвакогоспитали из Ростова не по железной дороге, а речным способом. Госпитали с имуществом, медперсоналом и их многочисленными иждивенцами грузят на большие баржи. Баржи, их было не менее четырех, соединенные друг с другом – нос к корме – вместили в себя не менее 15-20 госпиталей, все госпитали города. Народа очень много, все трюмы и палубы забиты людьми и имуществом.