Юрий Штеренберг - Истории, связанные одной жизнью

Дети Марии и Гриши – Соломон и Фаина. Я всю жизнь очень дорожил нашими встречами с Соломоном, которых, к сожалению, после войны было не так уж много: две встречи в Ростове, в том числе после смерти тети Мани (в 1978), несколько раз он приезжал в Ленинград, три раза я был у него в Риге. Еще задолго до начала войны Соломон поступил в Ростовский мединститут. Учился он, мягко говоря, неважно, постоянно имел хвосты, и неизвестно, чем бы кончилась его учеба, но началась война, его мобилизовали, перевели в Военно-медицинскую академию, которую он, слава Богу, закончил в 1943 или 1944. Попал в войска НКВД. Командовал санчастью, а затем оказался в Риге – война с “лесными братьями” продолжалась, по-моему, даже в пятидесятых годах. На зимние каникулы в начале 1948 я был приглашен в Ригу. Старший сын Ицковичей, Захар – Зоря, только родился. Неоднократно и другие родственники приглашались Солей отдыхать на его казенной даче в Юрмале. Соля, как говорила ростовская родня, стал большим человеком. Он после демобилизации остался в Риге, и вот тут вовсю проявился его талант организатора. Под его руководством была построена и функционировала крупнейшая в республике больница. Он получил хорошую квартиру в доме вместе с Раймондом Паулсом, звание заслуженного врача республики, был избран членом ЦК компартии Латвии.

В 1996 во время моего пребывания в Нью-Йорке моя племянница, Марина, пригласила к себе одного гастролировавшего по всему миру врача-рижанина. Когда мы сказали этому врачу, что в Риге не так давно жил наш ближайший родственник по фамилии Ицкович, его реакция была неожиданной. Он нам заявил, что, конечно, знал Соломона Григорьевича, но ничего хорошего он о нем сказать не может: Ицкович был очень плохим человеком, карьеристом и даже антисемитом, все окружающие его не любили и боялись. Мы были поражены. Хотя… Хотя вспомнились некоторые факты поведения Соли, которые ничем другим, как странностями его характера, объяснению не подавались. Например, за многие десятилетия он, многократно бывая в Москве, ни разу не только не зашел, но даже не позвонил своей когда-то любимой тетке Сусанне и брату Володе. Он не приехал на похороны отца, последние годы не ладил со своей сестрой Фаней. В 1978 он с опозданием, но все же приехал на похороны матери, целые сутки пробыл в Ростове, но даже на минутку не зашел посмотреть на престарелых Марка и Лизу, с которыми он не виделся лет тридцать и с которыми он уже никогда больше не встретится. И тем не менее Соля при всех его странностях был и остается дорогим мне человеком. Его облик (а он был красивым, чем-то похожим на Муслима Магомаева) всегда в моей памяти. Соля умер в 1991, я не смог поехать на его похороны, так как в это время Нонне делали серьезную операцию. Два его сына, Захар и Володя, живут в Риге.

С Фаней, если бы она была мальчиком, мы были бы, наверно, самыми близкими друзьями – разница в возрасте была всего два года. Она всегда была очень родственная, очень заводная и очень темпераментная. Не зря еще в детстве Соля называл ее “берберийским львом”. Хорошего образования Фане получить не удалось – она окончила строительный техникум, но всегда была в центре любой компании, и особенно она любила принимать гостей у себя дома. Толя Дохман, ее муж, в 1945, после фронта, где он был очень серьезно ранен, поступил в Ленинградскую Военно-медицинскую академию. Но испытывать всякого рода неудобства в сумрачном Питере ему и Фане не захотелось, и они благополучно перебрались в Ростов – в уютное гнездо на Канкрынской улице и в не менее уютный Ростовский мединститут. По окончании института Толя с семьей уезжает в шахтерский городок Гуково, где становится высококлассным хирургом-универсалом, в том числе хирургом-онкологом. В 1946 году у них рождается дочь Юля, а в 1957 – сын Саша. Саша проучился на географическом факультете Ростовского университета только один семестр и был призван в армию, вернее, во флот – на атомную подводную лодку акустиком. Мне он потом рассказывал о “прелестях” службы на судне с ядерным реактором. Вся команда и он, в том числе, регулярно оказывались в госпиталях, были и трагические случаи. Саша окончил службу благополучно, но учиться больше не захотел Он стал очень сильным парнем, владеющим приемами восточных единоборств. Сила из него так и перла и, к сожалению, выход для нее нашелся. На него на темной улице напали двое грабителей, он с ними легко справился, да так, что один уже не поднялся. До суда, а может быть, даже до следствия – я забыл, дело не дошло, но… Я хорошо помню, как об этом случае нам рассказывала Фаня, и мне показалось, что гордости за своего сына было больше, чем сожаления о случившемся.