Юрий Штеренберг - Истории, связанные одной жизнью

Алеше пришлось учиться в нескольких школах. Как сейчас вижу его немного растерянный вид, когда мы, родители и я, привели его в первый класс, в школу, которая располагалась неподалеку от их дома. Во втором или третьем классе Алеша проявил своеобразный интерес к девочкам. Однажды он рассказал бабушке, что написал девочке записку: “Я тебя люблю, но ты – дура”. Бабушка удивилась: “А почему ты так написал?” – “А нам учительница сказала, что всегда надо писать и хорошее, и плохое. Но я такие записки написал сразу нескольким девочкам”. В дальнейшем, выбор Алешиной школы определялся не ее географическим местом, а уровнем преподавания и требований: все выше и выше. Алеша справлялся со все возрастающими трудностями, учился в основном на пятерки, но, мне кажется, не очень легко. Думаю, прежде всего, из-за своей обязательности. И когда он попал, это было вроде в шестом или седьмом классе, в самую лучшую школу Ленинграда – классическую гимназию с университетскими преподавателями, родители были вынуждены через некоторое время его оттуда забрать: слишком много сил и нервной энергии ему пришлось тратить.

Однако самая последняя школа тоже была высокого уровня с углубленным английским и вторым языком – французским. Здесь его родители оказались куда более дальновидными, чем мы с Нонной, по каким-то дурацким соображениям не пославшими Мишу учиться в английскую школу.

В шестнадцать лет Алеше предстояло определиться со своей национальной принадлежностью. У Алеши было право свободного выбора – мама была русской. Он и выбрал национальность своей матери. Мне, почему-то, думалось, что он сделает другой выбор, но поэтому поводу у нас с ним не было ни одного разговора. В отношении фамилии получилось не совсем то, что желает и старается обеспечить глава любой семьи. Вместо нашей фамилии Штеренберг, он выбрал только ее вторую часть Берг. То есть литературный псевдоним своего отца, привычный ему с раннего детства, Алеша сделал своей фамилией – более благозвучной, чем длинная еврейско-немецкая фамилия. А наша фамилия после этого стала обреченной.

Вопрос о выборе специальности и высшего учебного заведения решался почти автоматически. Конечно, Алеша хочет быть филологом и, конечно, учиться в университете. Лето 1998 мы с Нонной, уже пенсионеры, постоянно жили на даче, но все наши мысли были в городе – Алеша сдавал вступительные экзамены в Петербургский университет. Как когда-то сводок Совинформбюро, мы ждали сообщений с “фронтов экзаменационных битв”. Но, в отличие от военных сводок первой половины войны, победы следовали за победами. По телефону, что находился около нашего дачного магазина, нам радостно сообщали: пять, пять, пять и только одна четверка. Наш Алеша стал студентом университета!

Творческие способности Алеши проявились рано, можно даже сказать, очень рано. Какие были побудительные причины, точно никто не знает, но в шесть лет он сел писать. роман. Писал он печатными буквами, а потом, по мере заполнения листов, просил свою маму перепечатывать, но строго следил, чтобы ничего не изменялось, разве только разрешал исправлять грамматические ошибки. Ему незадолго до этого прочитали “Три мушкетера”, и впечатление от книги, по-видимому, было очень сильным. Настолько сильным, что ему захотелось творчески, но с позиции ребенка, отобразить захватывающие события книги в понятном ему мире с понятными взаимоотношениями между героями, в том числе с элементами любви.

Роман он назвал “Вперед, д’Артаньян”, объем его оказался около тридцати машинописных страниц и, что самое удивительное, он получился! Все люди, которым довелось прочитать или прослушать это произведение, получали большое удовольствие и, как правило, смеялись и удивлялись. Совсем недавно, на моем семидесятидевятилетии (даже в написании эта цифра отвратительна) мы почитали несколько страниц из “Вперед, д’Артаньян”, и все слушатели держались за животы, но больше всех смеялся присутствовавший при сем автор, Алеша, теперь докторант Гарвардского университета. Объективность моей оценки первой литературной работы Алеши подтверждается тем, что она через несколько лет после написания (Алеша тогда уже находился в отроческом возрасте), была опубликована с интересными иллюстрациями в детском журнале “Ябеда”, издаваемом в Риге.

Примерно к этому моменту времени завершился и этап, будем надеяться первый, стихотворной деятельности Алеши. Стихи он начал писать с десятилетнего возраста, и его стихи, по оценкам специалистов, были интересными, к ним очень уважительно относились многие из литературного окружения отца поэта, в том числе, классик постмодернистской поэзии Елена Шварц. Честно признаюсь, что я стихи Алеши, как и другие стихи этого направления, не понимал и не воспринимал, хотя и очень гордился своим внуком. Однажды я принес несколько его стихотворений на работу, и все, кому я их показал, заявляли мне, что я их мистифицирую, что такие стихи мальчик написать не может. Однако сам Алеша отнесся к своему поэтическому творчеству в период возмужания весьма равнодушно, и, видимо, по этой причине он, как поэт, сделал остановку, хочется надеяться, временную.