Владимир Стасов - Опера Глинки в Праге

Относительно декораций и костюмов опера «Руслан и Людмила» представляла особенные трудности. Во-первых, это опера из доисторических времен русского язычества; далее, тут являются на сцене многие элементы древнего Востока, наконец, это опера — волшебная. Чтоб удовлетворить всем этим требованиям, нужно было много фантазии, также я художественного вкуса со стороны того, кто взялся бы сочинить обстановку оперы. То, что мы видели до сих пор на нашей сцене, было ниже всякой критики. В продолжение целой четверти столетия декорации «Руслана» доказывали только отсутствие знания, воображения и мастерства в наших декораторах, а костюмы, придуманные какими-то невежественными костюмерами, являлись образчиками безвкусия, бестолковости и незнания: волшебник Черномор со своею свитой были у нас толпой каких-то нищих и калек в рубищах и лохмотьях, князь Светозар — дворником, Наина — ведьмой из балагана.

Прага увидит нынче иное. Декорации и костюмы для ея «Руслана и Людмилы» сочинил академик И. И. Горностаев, который вместе с тонким вкусом и талантом художника обладает еще и самым солидным художественно-историческим знанием: он читает в Академии художеств курс всеобщей истории искусства и специально занимался изучением древнерусского искусства. Значит, он как нельзя более соответствовал настоящей задаче. Выполнил он ее в высшей степени превосходно.

Чтоб дать читателям хотя самое небольшое понятие о замечательной постановке «Руслана» в Праге, расскажем в коротких словах, как сочинены эти декорации и костюмы. Сначала декорации.

Действие первое. Княжеская гридница: большая палата, вся деревянная, с деревянным бревенчатым потолком, резными столбами и сквозной галерейкой над ними, поставленной на столбах-кубышках; везде резьба, везде древнерусские орнаменты, испещренные яркими красками; по стенам развешаны персидские ковры; выше над ними, по верху стен — резные и расписанные изображения чудовищ и богатырей наших сказок; по стенам стоят лавки с большими конскими головами. Все вместе производит чудное впечатление седой русской древности, воображение летит ко временам Ильи Муромца, Добрыни и Дуная и остальных богатырей наших песен. Это была самая важная и трудная декорация, и, однакоже, она вышла примечательнее и талантливее всех остальных. Языческие хоры Глинки, на которых запечатлелся такой могучий богатырский характер древней Руси, с новою силой будут звучать для зрителя посреди этой гридницы, которая с первого же взгляда переносит во времена «давно минувших дней», в «преданья старины глубокой».

Второе действие. Пещера Финна: темное, узкое, сдавленное подземелье в скале, все обставленное громадными камнями, все увешанное сталактитами. Узкая полоска света проникает вдоль по огромным тяжко-вырубленным в скале ступеням, спускающимся вниз в эту преисподнюю. Место встречи Наины с Фарлафом: русский унылый пейзаж, с нависшими печальными березами, с болотистою местностью вдали; надо всем стоит пасмурный, темноватенький день. Пустынное поле битвы: по полю рассеяны остатки побитой рати, оружие, кости людей и обломки копий, и посреди их стоит огромная голова спящего великана; она со всех сторон заросла травой и крапивой; сбоку светит бледный месяц и покрыл серебряным блеском шлем на великанской голове, играет на щеке и лбе этой головы и серебрит там и сям по полю редкую, низкую траву.

Третье действие. Дворец волшебницы Наины: ослепительно-роскошные палаты фантастической архитектуры, где смешались и переплелись создания индийского, арабского и мавританского стиля. Тонкие, стройные рубиновые колонки, сверкающие красным стеклянным блеском, несут на себе громаду волшебных вырезных сводов с нависшими оттуда тысячами разноцветных капризных привесок и сосулек; из-под одной арки спускается огромный цветной фонарь; по ту сторону арок лежит в ночном мраке и тиши сад с густою зеленью и высокими кипарисами, посреди него бьет фонтан; в небе сверкают на далекой синеве звезды.

Четвертое действие. Волшебные сады Черномора. Направо, с краю, беседка с балконами в несколько этажей; над ними нависли широкой темной полосой кровли с золотыми драконами и чудовищами восточной фантазии; вдали к противоположному берегу пруда спускаются фантастические многоэтажные дворцы, и все это утонуло в густых массах зелени, над которыми там и сям поднимаются тонкие пальмы с разметавшимися падающими листьями, широкие платаны, а под тенью высоких дерев, напереди распустились кусты волшебных цветов, все из золота, серебра и сверкающих красок на великолепных цветочных головках. В волнах пруда отражаются и зелень, и деревья, и балконы; надо всем стоит знойное голубое небо, без одного облачка. Впечатление этой декорации истинно волшебное, и гениальный хор цветов в первый еще раз теперь раздастся посреди ландшафта, который с самого поднятия занавеса настроит зрителя к каким-то удивительным ощущениям красоты и фантастичности.