Владимир Стасов - Михаил Иванович Глинка

Статья эта, столько замечательная и столько талантливая, сохранилась у А. Н. Струговщикова (бывшего редактором «Художественной газеты» в 1840 и 1841 годах), благосклонно позволившего мне сделать из нее приведенные выписки. Но так как, по важности своей, она будет напечатана в полном объеме своем А. Н. Струговщиковым, вместе с отрывками из его собственных записок о Глинке, то я довольствуюсь здесь только некоторыми главнейшими подробностями, несмотря на все желание выписать и напечатать здесь вполне эту лучшую и талантливейшую статью о Глинке на русском языке. — В. С.

К сожалению, не сохранился ни один из опытов в оркестровом сочинении, предшествовавших опере «Жизнь за царя», так что мы вовсе лишены возможности судить о первых шагах Глинки в этом искусстве и о том, посредством каких видоизменений он дошел, наконец, до своей самобытной, совершенно ему принадлежащей оркестровки. — В. С.

В «Записках» находится много интересных рассказов о времени, необыкновенно приятно проведенном Глинкою в Малороссии у Тарновского. Талантливый Штернберг написал картину «Игра в жмурки», где в числе прочих портретов зрителей находится и портрет Глинки; во время гощения своего Глинка написал два малороссийских романса: «Гуде витер» и «Не щебечи, соловейко». — В. С.

Глинка рассказывает, что один из антрактов к «Эгмонту» Бетховена, изображающий смерть Клерхен, произвел на него такое сильное впечатление, что в конце пьесы он схватил себя за руку: ему показалось от перемежки движения валторн, что я у него остановился пульс — В. С.

Для этого же концерта Глинка положил на оркестр, арию из «Guido e Ginevra», петую одним любителем. Вероятно, оркестрование пошлой арии было ему порядочным мучением, но для удовольствия друзей он был готов на всякие жертвы. — В. С.

Он вышел в отставку с чином коллежского асессора. — В. С.

К числу прочих горестей его в особенности относится смерть нежно любимого брата, скончавшегося в этом году в юношеском возрасте. — В. С.

Много весьма интересных самых типических подробностей о Брюллове и Глинке сохранилось в записках А. Н. Струговщикова, который был весьма близок именно в эту пору с обоими художниками и аккуратно вел всему журнал. — В. С.

Вот этот последний куплет:

Дунул ветер, и Авдей

Полюбился больше ей,

Стоит дунуть в третий раз —

И полюбится Тарас.

Ай люли, ай люли,

И полюбится Тарас!

Непонятно, что в этих словах помешало издателям напечатать «Песню Ильинишны» в собрании романсов Глинки 1840 года? — В. С.

Знаменитое адажио одного из последних его квартетов надписано так: «Canzona lidica offerte alla divinità da un guarito». — В. С.

Здесь не место входить в ученое историческое рассмотрение этой системы, которой начало бесспорно принадлежит древнему миру. В продолжение средних веков эта система разработана и в мелодическом и в гармоническом отношениях, между тем как в древности существовала только одна мелодическая сторона музыки, и потому мы называем систему диатоническую по преимуществу системою средневековою. Развитие всех этих положений может быть представлено публике при другом случае. — В. С.

Хор этот «Славься, славься» — неоспоримо высший и совершеннейший народный гимн, какой когда-либо раздавался в России, заключает в себе такое глубокое значение для будущего русского музыкального искусства, содержит в себе разрешение стольких существеннейших задач эстетических и технических, что, конечно, будет предметом серьезных и специальных исследований. Он представляет блистательнейшее доказательство того, с какою гениальностью Глинка инстинктивно постигал и схватывал дух и характер русской музыки; инстинктивно, потому что он и сам не подозревал всего того, что совершил созданием этого гимна; хор «Славься, славься» состоит из нескольких плагальных каденц, непрерывно одна за другою следующих (чему примеры встречаются и у Шопена, например, мазурка ор. 30, № 2 и проч.); мелодия же, на них построенная, есть волнующая линия нот, рядом стоящих (mouvement par degrés conjoints), так что в числе 34 нот, ее составляющих, встречается только семь терций, одна квинта и одна секста. Следовательно, мы имеем здесь мелодию, созданную чисто в характере наших древних русских и греческих церковных мелодий, с гармонизациею средневековых плагальных каденц! Бессознательность самого Глинки в этом случае доказывается тем, что, переходя от 1-й каденцы ко 2-й, он употребил один раз нынешний молльный аккорд (g-moll) против правил церковных тонов, а другой раз выпустил это и решился сделать прямо переход от каденцы на G к каденце на А. — В. С.