Владимир Стасов - Нужно ли образование художнику

Из автобиографии Антокольского мы точно так же знаем, как он, выросши в настоящего и крупного художника, с сожалением вспоминал о недостаточности полученного им в юности образования, видим, с какой жадностью он хватался за те скудные крохи образования, которые мог ему давать тогда приятель его, высокообразованный Мстислав Прахов, и как они оба, Репин и Антокольский, употребляли все усилия, чтобы наверстать то, что не было получено ими в свое время и что теперь доставалось им с таким трудом. Они оба сильно жаловались на то, что „не стоят на твердой почве“. „Мы бросились, — говорит он, — искать знания, сами не зная, где его найти; искали в книгах, читали все, что только тогда появлялось в переводе на русский язык, читали без роздыха и без системы…“ Крамской подарил тогда же Антокольскому свою фотографию с надписью: „Бойцу идей“:

Так было тогда и с другими — я легко мог бы представить тому доказательства.

Всем этим людям, будущим великолепным художникам, и в голову не могло притти, что „для создания хорошего художника, для его полного развития, нет уж такой необходимости в образовании в размере курса реального училища“. Им не могло и в голову притти то, что пришло в голову г. Кравченке: что „любовь к искусству превращается в страсть, которая мешает регулярным научным занятиям“. Они искали, они желали, они страстно добивались чего-то в десять раз больше, чем курсы реального училища, и тяготы в том не находили.

Не довольствуясь русскими примерами, непонятыми и истолкованными навыворот, г. Кравченко вздумал взять себе на подмогу и примеры из Западной Европы. На всякий случай он говорит: „А как развился величайший художник нашего столетия, Мейсонье, успехи которого по наукам были так слабы, что отец отдал его в услужение к такому же купцу, как он сам, у которого М. должен был подметать лавку?“ На это отвечу, во-первых, что очень сожалею, если не только Мейсонье, но кто бы то ни было принужден был играть не соответствующую ему по натуре роль; во-вторых, очень жалею, если у Мейсонье было слишком мало способности к образованию; в-третьих, что эта малая способность прискорбно и отозвалась на художественной деятельности Мейсонье, не взирая на весь его талант. Против направления художественного творчества Мейсонье немало было писано западными критиками, в том числе и французскими. Но я не приведу их здесь, в настоящую минуту, а сошлюсь опять-таки на Крамского, которого (и совершенно справедливо) называет величайшим русским художественным критиком сам же г. Кравченко. Крамской писал мне в 1884 году, из Парижа, отдавая мне отчет о посмертной выставке Мейсонье: „Обозревая деятельность, столь продолжительную и уже законченную, полезно дать себе отчет, что это за сила, какая его отличительная черта и, вообще, чему он научает? Сила его — терпение, но, конечно, не в простом и примитивном смысле усидчивости, а терпение человека очень умного, наблюдательного и не лишенного способности к форме, но человека в то же время совершенно обездоленного природою в смысле изобретательности и фантазии; словом, человека, лишенного таланта высшего творческого порядка. И вот при таких-то данных возможно занять самое передовое место в искусстве! Это ли не поучительно!? Правда, для этого необходимо равнодушие к сменяющимся движениям политической, общественной и религиозной жизни общества, полная индиферентность к окружающему. И только при таких условиях человек может сосредоточиться и сделать своим главным интересом складку шелковой материи, арматуру, шкафы и т. д. Но все же то, что у него изображено, изображено и умно, и интересно, а главное — с бесконечным уважением к натуре…“

При таком характере таланта и натуры навряд ли образование нужно и многое может сделать. Или, точнее сказать, талант Мейсонье собственно и остановился еще на ступени искусства, сравнительно говоря, очень неважной и незначительной (по содержанию) оттого, что натура этого художника была такова, что была неспособна к образованию.

Кажется, и этого мнения Крамского вовсе еще не знал столько „уважающий“ его г. Кравченко.

Впрочем, знал или не знал, а, во всяком случае, статья г. Кравченки кажется мне явлением очень печальным. Она вся не что иное, как проповедь художественного невежества. Да ведь его у нас и так довольно!

1897

«НУЖНО ЛИ ОБРАЗОВАНИЕ ХУДОЖНИКУ». Статья была опубликована в «Новостях и биржевой газете» в 1897 году (23 сентября, № 262).