Кац Святославович - История советской фантастики

Говоря о «Селене», нельзя не сказать подробнее о содержании ее выпусков, последовавших вслед за первым. Произведения, опубликованные в альманахе, в целом, объективно отражали текущий литературный процесс 20-х, часто находясь в эпицентре газетных и журнальных споров.

Романы «Старт» Даниила Крептюкова (вып. 2, 1921), «Возвращение Гельмута Саса» Сем. Шпаныря (вып.3, 1921), — «Лунное затмение» Леонида Полярного (вып.4, 1922) и большая повесть Александра Зайцева «Разворот» (вып.9, 1924) стали довольно заметным явлением в литературной жизни России. (К примеру, «Лунное затмение» сочли своей обязанностью отрецензировать в «Правде», в «Рабочей газете», в журналах «Молодая гвардия» и «Литература и революция» такие заметные критики, как Войтоловский, Ангарский, Друзин и Дейч). Произведения эти талантливо развивали темы, внедренные в читательский обиход Обольяниновым: путешествия на Луну, возможность существования на Луне разумных существ (организовавших свои социумы по законам той или иной политической системы), разработка недр спутника Земли и т. п. Никто из авторов, похоже, не сомневался, что осуществление «лунного перелета» — дело весьма недалекого будущего, и потому о проблемах грядущего авторы писали как о практически решенных, когда завершение работы тормозится только из-за незначительных деталей. Такая деловитость — на грани «конструктивизма» — публикуемой в «Селене» фантастической прозы производила впечатление.

Подготовка космического старта (в романе Д.Крептюкова) была показана всего лишь как будничная «часть общепролетарского дела»: быт завода «Лунный скороход», нарисованный автором с большим знанием реалий, был «фантастически» узнаваем, а сама цель (достижение поверхности спутника Земли) придавала тяжелому производственному труду высокий смысл, мелким конфликтам — принципиальную многозначность, неосмысленным и корявым железкам — облагороженный облик будущих частей ракетоплана. Сергей Королев, в юности жадно читавший каждый выпуск «Селены», позже вспоминал о том, что тогда «был абсолютно уверен: ракета на Луну уже практически готова. И мечтал хотя бы учеником попасть на „Лунный скороход“ и успеть до старта поглядеть на корабль „Стремительный“, а, если повезет, прикоснуться рукой к ребристому стабилизатору…» Даниил Крептюков действительно сумел захватить читателя ощущением работы-подвига, поэтизацией этого едва ли не рабского труда в три смены, без инструментов, с «надо!» вместо отдыха, когда после рабочего дня сил хватает только чтобы дойти до кровати. («Шатаясь, вошел в комнату. С усталой улыбкой сказал Кате: „Мы все-таки его сделали… Катюша…“ И повалился навзничь, даже не дойдя до постели — все с той же странной, горячечной улыбкой…» — цитирую финальные строки первой части романа «Старт»).

«Лунное затмение» Леонида Полярного (Л.М.Каневского) было, собственно говоря, все тем же «производственным романом», только действие его разворачивалось уже не на Земле, а на борту «транспортного ракетоплана „Август Бебель“». И работа, стало быть, протекала в еще более экстремальных условиях — правда, еще и в условиях невесомости, позволяющей рабочим сделать то, что немыслимо на поверхности планеты. Критики справедливо замечали, что невесомость в данном случае не столько физическое явление, сколько красивый символ «освобожденного труда». К энтузиазму героев «Старта» добавлялось еще и восхитительное чувство легкости — легкости как металлических пластин, которые героям надлежит приварить на место, так и работы вообще. «Лунное затмение» было, вне всякого сомнения, пропагандистским произведением, сочиненным по ленинским лекалам. Но это была очень умная и художественно цельная агитка. Абстрактному понятию из учебника политграмоты Л.Полярный придал конкретные, «вещественные» черты. Во всяком случае, понятие «радостный труд» внедрялось в сознание еще убедительнее, чем даже у Крептюкова. С работой мало было свыкнуться, ее еще надо было полюбить — как наркотик; причем речь шла отнюдь не о творческом или просто осмысленном труде, но о грубом, чисто механическом действии. (Грустный парадокс истории: сам Леонид Полярный погиб еще в те времена, когда страницы «Селены» с его романом не успели пожелтеть, — надорвался на лесоповале в 1939-м…)

В отличие от Д.Крептюкова и Л.Полярного, автор «Возвращения Гельмута Саса» Семен Шпанырь не касался производственных дел, от которых, кстати, был и весьма далек (до 1917 года автор работал курьером в «Одесском листке», после 1917-го и переезда в Москву — делопроизводителем в Главпушнине). «Возвращение…» — забавная сейчас и вполне естественная для начала 20-х фантазия на тему «мировой коммуны». Гельмут Сас, бывший военнопленный, а затем — коммунистический агитатор в кайзеровской армии, после мировой войны живет в РСФСР, хотя и мечтает вернуться домой, в Германию. Увы, пока у власти «социал-предатели», это невозможно: убежденного коммуниста ждет сфабрикованное обвинение и почти наверняка тюрьма. Чтобы каким-то образом отвлечься от мыслей о родном Гамбурге, Гельмут соглашается лететь добровольцем в составе 1-й Лунной экспедиции. Приключения героев на Луне (обследование кратеров и борьба с чешуйчатыми лунными хищниками) занимают примерно треть книги, зато дальше и начинается самое важное. Из-за свойств «мирового эфира» ракета прибывает на Землю через… 15 лет после старта, в 1937-м. (По всей видимости, Сем. Шпанырь что-то слышал об открытиях Альберта Эйнштейна, но это преломилось его фантазией в довольно неожиданных формах). На Земле герою сообщают, что теперь нет никаких препятствий к тому, чтобы вернуться в Германию. Более того: отважный путешественник будет встречен с почетом. Оказывается, за то время, пока 1-я Лунная была в полете туда и обратно, на всей Земле победила пролетарская революция. Гамбург переименован в Карл-Маркс-Штадт, а родная улица нашего странника — соответственно, в улицу Гельмута Саса.