Александр Амфитеатров - Записная книжка

Но тут уж не В. М. Чернова вина, но тех, коими он председательствовал. Чернов легко мог растеряться от исключительно безобразной неожиданности. Я не знаю степени мужества В. М. Чернова, но знаю, что и храбрейшие люди «изумлены бывают» до бездейственнаго остолбенения, нарываясь на сверх-свинство, не предвиденное даже самою враждебною оценкою свиных способностей противника. Но окружающие то, присутствующие то куда же смотрели? Прозевали неприкосовенность председателя, прозевали заседание, прозевали момент спасти свою «Учредилку», прозевали на долго, жестоко ушибленную, демократию. Погибнуть то она не погибла, ожить то она оживет, но когда? как? Quibus auxiliis?

О чем В. М. Чернову не лишнее было бы попросить своих сторонников и защитников, это, – чтобы, когда они о нем пишут, что хоть немного думали о том, что пишут.

А то – «не угодно ль этот финик вам принять»?

«Можно как угодно относиться к личности В. М. Чернова; можно по разному расценивать его политические взгляды и тактику; и можно считать весьма неудачным выбор его председателем, само его председательствование – не сделал подобающаго случаю жеста, не сказал исторических слов (я надеюсь когда-нибудь вернуться к этой теме), – но упрекнуть Чернова в недостатке мужества… Достаточно припомнить его рокамболевское появление, произнесение речи и исчезновение с собрания в Московской консерватории в разгар террора в 1920 г., чтобы по достоинству оценить свидетельство именно по данному вопросу Огановскаго против Чернова.»

«Можно как угодно относиться к личности»… «Рокамболевское появление»… «Исчезновение» Бедный Чернов! Не поздоровится от таких похвал! И этакие аттестаты преподносит защищаемому защитник?! Ну, знаете, видно, что уж именно «можно как угодно относиться к личности В. М. Чернова»! Чернова многие в сем подлунном мире не весьма одобряют, и я сам отнюдь не принадлежу к числу его поклонников. Но, все-таки, сколько помню, никто еще, в полемике, не сравнивал его с Рокамболем: в романе Понсон дю Террайля, сперва архи-жуликом, потом, раскаявшимся сыщиком-добровольцем. Этот приятель из породы услужливых медведей постарался: «хвать друга камнем в лоб!»

Камень N 2 – доказательство «мужества»… «исчезновением».

Да это же цитата из опереттки «Маскотта». Герцог Лоран, во время сражения (за его интересы!), убеждает свою престолонаследницу:

– Дочь моя! Будем мужественны: пойдем и спрячемся в кусты!

Кто бишь это когда то молился:

– Избави, Господи, от друзей, а с врагами я как-нибудь справлюсь.

Несколько не буду удивлен, если В. М. Чернов, усвоит себе эту историческую молитву. Ибо враги его говорят: вот там то и там то тоем то и том то, так то и так то Чернов оплошал и за то мы его не любим и не уважаем.

Друг же возражает… подробным перечнем всего, за что он дозволяет не любить и не уважать Чернова, а, в заключение, выдает ему диплом на действительнаго статскаго Рокамболя и, в доказательство его мужества, выдвигает «исчезновение»!

Кн. Дулебов. Нет г. Бакин, вы, уж пожалуйста, оставьте меня в покое, не хвалите.

Бакин. Почему же, князь? Вы такой почтенный гражданин, образцовый семьянин.

Кн. Дулебов. Да у вас, когда вы так хвалите, всегда как то так выходит, что люди убеждаются, что ваш почтенный гражданин нисколько не почтенный и образцовый семьянин ничуть не образцов…

Опасная эта штука, когда Бакин пишет биографию. Да еще и обещает «когда-нибудь вернуться к этой теме».