Виссарион Белинский - Репертуар русского театра. Издаваемый И. Песоцким. Третья книжка. Месяц март…

Правда, истинная правда! Еще раз и тысячу раз – правда, сущая правда! Но – дальше:

В первые годы его («Телеграфа») существования он имел сильных приверженцев и превосходно поддерживался неутомимостью, умом, остроумием, смышленостию (savoir-faire) двух братьев Полевых. Будучи принуждены сражаться беспрерывно, следовать предпринятым путем энциклопедической критики и опасаясь на каждом шагу неприятельских ударов, братья Полевые сами должны были прилежно учиться, и они, учась, излагали в журнале результаты своих трудов, изысканий и наблюдений, которые если не всегда были верны, то всегда были занимательны, потому что были свежи и возбуждали споры.

Далее, «Северная пчела» небезосновательно замечает, что лучшая часть «Телеграфа» была беллетрическая критика, с особенною силою действовавшая к помрачению достоинств противников издателя «Телеграфа». – «Только в этом «Телеграф» действовал всегда систематически и с удивительною энергиею! Но там, где Н. А. Полевой действовал не по внушениям страстей, не как боец или гладиатор, критики его, – продолжает «Северная пчела», – были превосходны». Тут следуют дружеские комплименты; наконец, упреки г. Полевому за его статью о Пушкине, в которой он будто бы слишком превознес этого обыкновенного, чуть-чуть не плохого поэта. Слушайте, слушайте!

Н. А. Полевой увлекся гармонией, музыкой стихов Пушкина, и не обратил внимания на их сущность! Нам кажется удивительным делом, что Н. А. Полевой, при своем уме, мог увлечься до такой степени одною музыкою! Укажите мне, какой характер или первообраз (type [10]) создал Пушкин? (покажите слепому цветы…) Ужели вы поставите мне в пример Онегина, Нулина, Кавказского пленника, Мазепу, Годунова, Самозванца (пожалуй еще и Гирея, Зарему, Марию, Алеко, Старого цыгана, Земфиру, Марию (в «Полтаве»), Ленского, Татьяну, Ольгу, донну Анну, Лауру, дон-Хуана, Скупого рыцаря и множество, множество других превосходнейших характеров, дивных, художественных первообразов). Это или тени, или портреты без теней (где же не тени и портреты с тенями? – уж не в Годунове ли и Самозванце г. Булгарина? – должно быть!..). Укажите мне на высокие, мировые (ба! да слово «мировые» не одни «Отечественные записки» употребляют – и «Пчела» переняла его у них! В добрый час!..) идеи, на сильное чувство, которое бы заставило сердце ваше (чье же именно?..), так сказать, выпрыгнуть из груди? Где вы (?) плакали, где содрогались, где хватались за меч, где душа ваша воспламенялась в сочинениях Пушкина? Ради бога, обозначьте мне характеры, укажите идеи и высокие чувства!.. Но там не то! Музыка, гармония слова, все гладко, чисто, и мелкий жемчуг, и мелкие алмазы, и мелкие самоцветные камни переливаются перед глазами вашими в калейдоскопе, тешат вас, радуют, забавляют и оставляют вас на земле (о великий, несравненный критик!..). Н. А. Полевой думал о Байроне, о Шиллере, и писал о Пушкине. По идеям (то есть по сентенциям?), Пушкин не может даже приблизиться к Державину, а по чувству («Пчела» отделяет в поэзии идеи от чувства… о, пчелиная эстетика!), Жуковский гораздо выше его. Пройдет 50, 100 лет, слог и язык изменятся, и что тогда останется? А мы и теперь восхищаемся черствыми и ржавыми стихами Державина, потому что в них есть идеи, мысли и глубокое чувство!..

Что сказать об этом? Не есть ли это осуществившаяся басня – не об умирающем, а об умершем льве?.. {24}У Пушкина отнимают всё – и кто же, кто?.. Напрасно сочинитель статьи «Северной пчелы» не упомянул с похвалою хоть об эпиграммах Пушкина {25}. Право, следовало бы упомянуть, что Пушкин такой был мастер писать их, что и чужие хорошие эпиграммы приписывались ему, как, например, известная и превосходная эпиграмма кн. Вяземского… {26}Что ни печаталось превосходного в этом роде в «Литературной газете» барона Дельвига, если не было подписано имени автора, всегда публикою приписывалось Пушкину. Это самое случилось и с безыменною эпиграммою, напечатанною в «Литературной газете» за 1830 год, во III-м томе, на 136 странице:

и проч.

В заключение «Северная пчела» нападает на г. Полевого за непризнавание Дмитриева поэтом. Она уверяет, что Жуковский, Крылов и Пушкин – результаты Дмитриева; что Дмитриев в сказках своих поэт, и поэт высокий, поэт-живописец, поэт-философ и поэт-музыкант, и что все сказки Дмитриева выше «Онегина» Пушкина и т. п.