Виссарион Белинский - Литературная хроника <«Современник». Том девятый>

Переходим к стихотворному отделению.

На нынешний раз оно так бедно, что мы не заговоримся о нем. Пушкинских стихотворений только два. «Кто знает край» есть род какого-то отрывка, где все как-то полупрозрачно, в полусвете, как будто недосказано; даже нам сдается, что это чуть ли не вариянты из «Онегина», если не отрывок из него, хотя отсутствие правильных строф и противоречит нашей догадке.

Эти четыре стиха напоминают следующие четыре стиха из VII главы «Онегина»:

Но что бы ни напоминало собою и что бы ни было стихотворение «Кто знает край» – отрывок или целое, вариянт или оригинальное – оно стихотворение Пушкина, не по подписи этого волшебного имени, а по своему художественному достоинству {16}.

Другое стихотворение «Последние цветы» выказывает одно из таинств души и жизни человеческой и в своих простых безыскусственных формах блестит таинственною красотою творчества. Вот оно:

После этих двух стихотворений Пушкина замечательны только следующие: «Тайные думы» гр-ни Е. Р-ной: {17}в нем прекрасными, полными души и чувства стихами воспеваются достоинства одной высокой особы {18}, имени которой мы не смеем угадывать…

Потом «Stabat Mater», перевод Жуковского. По желанию ее императорского высочества государыни великой княгини Елены Павловны, 4 марта нынешнего года была исполнена знаменитая музыка этой религиозной песни, вследствие чего и был сделан ее перевод {19}. Он второй на русском языке: первый принадлежит Шевыреву.

Наконец, стихотворение г. Кольцова «Царство мысли», дышащее теплотою чувства и отличающееся возвышенностию идеи. Кстати: примечателен, хотя и в другом совсем смысле, перевод «Мазепы» Байрона, помещенный целиком. Не будем входить в подробности, а скажем вообще, что одно содержание, само по себе, еще не составляет поэзии, которая состоит в форме; а если Байрон выражал содержание своих поэм в таких формах, каким г. Я. Г. передал одну из них, то напрасно он пользуется славою великого, генияльного поэта {20}. Впрочем, г. Я. Г., как кажется, сам это чувствовал и потому просит прощения у тени Байрона за перевод его творения в следующих непоэтических стихах:

и прочая.

Остальные стихотворения не заслуживают особенного внимания ни в каком отношении – виноваты! – из них должно исключить одно – «Мысль» Баратынского: оно особенно отличается необыкновенною художественностию своих поэтических форм: это истинная творческая красота. Вот оно:

Заключим наш разбор IX тома «Современника» замечанием, что он значительно улучшился в типографическом отношении и теперь стал одним из красивейших повременных изданий.

«Без церкви что сталось бы с миром!» (франц.). – Ред.

«Карл исчез! Мы видим начало Франции, Германии, Англии, России; здесь мы видим начала всего!» (франц., лат.). – Ред.

«Цезарь отправился однажды посмотреть Англию; это посетил ее римский гений. Ее следовало вовлечь в историю» (франц.). – Ред.

«Альфред ввел Англию в великую народность Европы. Он повторил Карла Великого; он перевел Боэция (Об утешении); вот как были заложены основы человеческой солидарности» (франц.). – Ред.