Виссарион Белинский - Русский театр в Петербурге

Интрига этой пьесы довольно внешняя: откупщик Хамов приехал в Петербург на торги и взял с собой из пансиона дочь свою – пустую девчонку, умеющую только болтать по-французски. Вымпелову, шурину Хамова, хочется выдать племянницу за артиллерийского офицера Милова ; Хамов не хочет об этом и слышать. Поверенный откупщика, Федька Кулак, помогает Вымпелову: по научению Федьки, Вымпелов объявляет Хамову, что сам хочет идти на торги, чтоб перебить у него откуп, не берет от Хамова 50 000 отступного и соглашается отступиться только на условии брака племянницы с Миловым. Хамов – делать нечего, соглашается. Вымпелов приводит Милова – Милов целует ручки у невесты… Федька Кулак – целовальник; он знает, что Хамов начал свое поприще с этого же звания, знает положение его дел, все тайны его торговли; он уже сам много наворовал, но унижается, льстит, целует руки Хамова за то, что тот учит его добру, то есть бьет по щекам. Он просит у Хамова места главного поверенного; Хамов отказывает, и Федька грозит предложить свои услуги богатой купчихе Кривобоковой, сопернице Хамова по откупам. Хамов велит своему приказчику Такалкину задержать Федьку у себя в доме и послать за квартальным. Но Федька сует Такалкину денег и ускользает. Настает решительная минута – Хамову надо ехать на торги; Федька дает Такалкину полтораста рублей, чтоб тот задержал Хамова дома на один час. Хамов торопится, но то не готова карета, то входит живописец, то вбегает архитектор, то дантист. Является Сидоренко – тоже откупщик, и упрекает его в скрытности, что он сам не поехал на торги, а послал вместо себя поверенного – и город остался за ним. В том же уверяют Хамова товарищи его по ремеслу – Крючков, Непаленой и Кривобокова; Хамов в изумлении. Является Федька и объявляет, что он давно уже купец первой гильдии, взял город на откуп себе и что залогами его ссудила Кривобокова. Хамов в отчаянии, он ничего не хочет дать за дочерью; Милов, искавший приданого, а не жены, отказывается от Лизы.

Вообще, эта пьеса г. Полевого – не холостой заряд на воздух. В ней есть истина, есть действительность. Видно, что автор хорошо знает сферу жизни, которую взялся изобразить. В ней есть если не характеры лиц, то верные очерки некоторых сословий. Хамов и Федька – лучшие лица; все прочие по крайней мере правдоподобны, исключая Вымпелова и Милова – лиц совершенно вставочных, внешних пьесе, бесхарактерных и ничтожных. К числу недостатков пьесы должно еще отнести и некоторую растянутость. Впрочем, пьеса хорошо идет на сцене, и видеть ее в тысячу раз приятнее, чем иную трагедию с танцами или историческую быль с песнями и трагическою пляскою.

Помещик Курдюков отказывает в руке своей дочери ротмистру Славскому, которого она любит и который целует у ней руки, беспрестанно восклицая: «Ах, это я, Софья Петровна!» Курдюков, видите ли, смотрит на свою дочь с моральной стороны, то есть как на вещь: он дал слово отдать ее за Разъездова, сына своего друга – и сдержит свое честное слово, хоть бы его дочь умерла от этого. Хороший родитель – нечего сказать! самый дражайший! Во втором отделении Разъездов на станции; он прямо из Парижа скачет жениться на Софье Курдюковой, и так торопится, что не успел сбрить бороды, которую отпустил в Париже. Станционный смотритель не хочет верить, чтоб человек с бородою мог быть отставным корнетом, не дает лошадей и посылает за становым; становой решительно убежден, что Разъездов – беглый купец, убивший корнета Разъездова и воспользовавшийся паспортом своей жертвы. К счастию, эта станция недалеко от деревни Курдюкова: становой решается не сажать Разъездова в железа и не представлять его в город, а съездить с ним к Курдюкову. Курдюков читает Разъездову наставления о том, что бороду носить позорно, и отказывает ему в руке дочери, а Славский снова начинает целовать у ней руки, восклицая: «Ах, это я, Софья Петровна!» Затем галиматье конец. – Тут нет ни лиц, ни образов, ни характеров, ни комических положений, ни остроумия, ни веселости, ни правдоподобия, ни смыслу. Писать такие комедии значит уже и не стрелять в ворон по воздуху, а разве считать галок на крышах домов… И что за мораль! Конечно, смешно ходить с бородою там, где это не принято ни обычаем, ни всевластною модою, так же, как смешно ходить без бороды там, где все ходят с бородами; но где же видал г. сочинитель у нас на Руси светских, образованных людей с бородами? А ведь комедия должна осмеивать общие странности! И кого же он противопоставил безнравственному Разъездову? – Отца, который, чтоб сдержать честное слово (которого не имел права давать), хочет погубить свою дочь; глупца станционного смотрителя и, наконец, такого станового, какого – можем поручиться – к чести России, нельзя отыскать ни в каком захолустье. И это картины русского общества! Бедное русское общество! Чем ты виновато, что бездарные маляры мажут с тебя своими мазилками бессмысленные карикатуры и выдают их за твои портреты?..