Виссарион Белинский - Драматические сочинения и переводы Н. А. Полевого. Часть третья

Но чтобы сделать верный очерк того, что немцы называют «прекрасною душою», нужна целая статья. Итак, удовольствуемся одним намеком: догадливые поймут нас. У нас были попытки ввести в употребление слово «прекраснодушие», которые остались тщетными, и по справедливости: у немцев это слово получило такое значение через развитие самой общественности, так же как у нас слово «чувствительный». Мы думаем, что слова «романтик» и «мечтатель» довольно близко подходят под значение немецкого выражения «прекрасная душа» (schone Seele). Кто хочет познакомиться с характерами и натурами романтиков и мечтателей, – тем рекомендуем из романов г. Полевого «Аббаддонну», а из повестей в особенности – «Живописца», «Блаженство безумия» и «Эмму»: это тонкие, злые картины и очерки романтиков и мечтателей. Но всех их выше – «Гамлет» и «Уголино»: это просто сатирическая апофеоза романтических душ и мечтательных характеров. Мы не будем распространяться в доказательствах: перечтите в «Уголино» сцены любви между Нино и Вероникою, – и вы сами увидите, что улика налицо. Одна уже мысль – жить в пустыне аркадскими пастушками, занимаясь одною любовию, – в высшей степени «романтическая» и «мечтательная»…

Уединенное место в Апеннинских горах; кое-где хижины пастухов; направо красивый домик; налево дерновая скамья. Нино и Вероника, в крестьянском одеянии.

Вероника. Я принесла тебе завтрак, милый Нино! Извини: не мастерская работа, но я сама пекла этот хлеб, мой милый друг!

Нино. А я кончил мою работу и жду твоего поцелуя. Посмотри – ведь и это не мастерская работа, но я сам плел эту корзинку!

Вероника. Какая миленькая! А! ты заслужил поцелуй! (Целует его.)

Нино. И только?

Вероника. Какой прихотник!

Нино. Я не требую, а умоляю!

Вероника. Так разве так умоляют? Вы, синьор, слишком горды для роли нежного любовника! Но я вас прощаю. – Вот вам награда… Довольно, довольно!

Нино. Вероника! счастлива ли ты?

Вероника. Ах, Нино, тебе ли спрашивать!

Нино. Знаю, и все еще сто раз в день хотелось бы мне спросить у тебя – слышать от тебя беспрестанно!

Вероника. На что слова, милый друг?

Нино. Неужели ни разу не пришла тебе мысль о прошедшем, ни разу не взволновалась грудь твоя вздохами сожаления?

Вероника. О чем же, милый Нино?

Нино. О том, что было, о том, что ты для меня оставила, бросила, презрела…

Вероника. Я не знаю, что такое прошедшее. Да разве я оставила что-нибудь? Мне кажется, что я родилась только тогда, когда мы переселились сюда с тобою. Было что-то прежде… я не помню…

Вот все, что было для меня… Ах, да уж сколько раз пересказывала я тебе об этом!..

Нино (обнимая ее). Мечтательница!

Вот видите – и добрались до первого и последнего слова, до альфы и омеги этой апофеозы пряничной любви «мечтателей»! Да этот Нино с своею Вероникою просто – Манилов с своею супругою: он держит в руке конфетку и говорит супруге: «Разинь, душенька, ротик, я тебе положу этот кусочек»…

Право, об «Уголино» больше нечего говорить, особенно говорить серьезно…

Что касается до «Гамлета», то достоинство его как перевода вполне оценено великим знатоком Шекспира, покойным профессором Харьковского университета И. Я. Кронебергом [9]и, в другой статье, сыном его, А. И. Кронебергом [10]. Но нет худа без добра: из перевода вышло сочинение г. Полевого, и это послужило к успеху пьесы на нашей сцене, где Шекспир так, как он есть (не обсахаренный и не рассыропленный), еще недоступен. Но зато некоторые потому только и прочли превосходный перевод «Гамлета» г. Вронченко и поняли его, что видели на сцене «Гамлета» г. Полевого… И то заслуга!» [11]

Далее выдержка из статьи С. П. Шевырева «Критический перечень произведений русской словесности за 1842 год».