Николай Добролюбов - Утро. Литературный сборник

Впервые – Совр., 1859, № 1, отд. III, с. 31–54, без подписи.

Написание «литтература» – на французский манер с двумя «т» – было принято в начале XIX века, когда слово появилось в составе русского языка. Во времена Добролюбова такое написание воспринималось уже как архаическое и вызвало справедливую иронию критика. Возрождение устаревшего написания имело, очевидно, полемическую цель: так редакция «Утра» заявляла о своей приверженности к старой норме не только в орфографии, но и в литературе вообще.

Сборник «Утро» 1859 г. состоял в большинстве своем из произведений бывших сотрудников журнала «Москвитянин» и был последней попыткой их объединения (сам журнал прекратился еще в 1856 г.). Созданный в 1841 г. М. П. Погодиным и С. П. Шевыревым, «Москвитянин» являлся органом «официальной народности», изданием малопопулярным. Единственной серьезной заслугой его было то, что он печатал ценные исторические материалы. Оживился «Москвитянин» лишь в 1850–1853 гг., в период своеобразного двоевластия (остроумно описанного Добролюбовым), когда рядом со «старыми» сотрудниками печатались члены так называемой «молодой редакции» (А. Н. Островский, Ап. Григорьев, Е. Н. Эдельсон, Б. Н. Алмазов, Л. А. Мей, Т. И. Филиппов, С. П. Колошин и др.). «Молодая редакция» сделала попытку обновить славянофильское учение, освободившись от некоторых его устаревших, догматических положений. Особая роль придавалась искусству и его сближению с «народностью». На этом пути новый «Москвитянин» достиг значительных литературных высот (произведения Островского, Мея, статьи Ап. Григорьева и др.), в полемических целях не отмеченных Добролюбовым в данной статье. Вскоре, правда, в рецензии «Очерки и рассказы И. Т. Кокорева» Добролюбов «отделит» творчество Островского, Писемского, Потехина, Кокорева от «обычных вкладчиков» «Москвитянина» (наст. т., с. 205).

Мирное сотрудничество двух редакций не могло быть продолжительным, кроме того, возникли расхождения и внутри «молодой редакции», приведшие к окончательному ее распадению. Сборник «Утро» обозначил новую литературную «платформу», на которой оказалось возможным объединение «старой», официозно-патриотической редакции (см. разбор Добролюбовым вступления к сборнику) с остатками «молодой» (Б. Н. Алмазов, Е. Н. Эдельсон), скатившимися к теории «чистого искусства». По планам издателя М. П. Погодина, сборник должен был «начать реставрацию» литературы, свободной от «утилитарных» интересов (см.: Барсуков Н. П. Жизнь и труды М. П. Погодина, кн. 16. СПб., 1902, с. 368; Погодин выпустил затем еще два сборника под тем же названием в 1866 и 1868 гг.).

Уловив основную тенденцию сборника, Добролюбов сосредоточил всю силу критики именно на двух этих моментах: официозном патриотизме и теории «чистого искусства».

При всем резко критическом отношении к партии «Москвитянина» Добролюбов отдает должное журналу и сборнику «Утро», познакомившим русского читателя с ценными историческими материалами. Приведя в рецензии отрывки из записок Татищева, Добролюбов – по цензурным соображениям – уходит от прямого высказывания своего взгляда на формы правления («самовластие», «централизация» или «демократия»). Добролюбову, однако, дорога сама возможность открытого обсуждения этого вопроса у Татищева, исчезнувшая в трудах современных либеральных историков, также защитников «централизации». В этом смысле, очевидно, следует понимать иронию критика по поводу «страшного прогресса» в современной исторической литературе по сравнению с сочинением 130-летней давности. Более определенно Добролюбов выскажется о проблеме «централизации» в рецензии на сборник «Весна» (см. с. 288–293 наст. т.).

Реакция М. П. Погодина на добролюбовскую рецензию была крайне раздраженной, он записал в дневнике 26 января 1859 г.: «разругали «Утро» подло и неловко» (Барсуков Н. П. Жизнь и труды М. П. Погодина, кн. 16, с. 374). Бывший же сотрудник «Москвитянина» Ап. Григорьев в своей рецензии на «Утро», напротив, кое в чем приблизился к точке зрения Добролюбова. Так, вводную статью сборника «Москва. Вместо предисловия» он оценил как «странную смесь честности и глубины принципов с безобразнейшею бестактностью приложений» ( РСл, 1859, № 2, отд. II, с. 124), Григорьев отметил те же стилевые казусы в этом вступлении (цензурное разрешение второго номера «Русского слова» последовало 25 февраля, так что Григорьев, очевидно, был знаком с рецензией Добролюбова). Полностью совпали оценки Григорьева с добролюбовскими в отношении пьесы «Петр Великий» М. П. Погодина и статьи «По поводу американской женщины» С. П. Колошина: первую он счел устаревшей, а вторую назвал «вопиющей». Еще более существен тот факт, что Григорьев поддержал пафос статьи Добролюбова, направленный против теории «чистого искусства». Эту теорию, писал критик «Русского слова», «пора давно бросить». Однако, в отличие от Добролюбова, Григорьев нашел и достоинства в статьях Алмазова и Эдельсона. Так, статья Алмазова «О поэзии Пушкина», ложная в основной идее (по Алмазову получается, возмущался Григорьев, что в поэзии Пушкина нет содержания), действительно заключала в себе отдельные верные наблюдения.