Николай Добролюбов - Уголовное дело. Бедный чиновник. Соч. К.С. Дьяконова

Надобно полагать, что во второй половине статьи автор приложит к этим произведениям общие воззрения, высказанные им с таким жаром и красноречием в первой половине. Без сомнения, конец будет соответствовать началу по изяществу слога и свежести мысли. Как только получим мы вторую половину этой замечательной критики, то не замедлим поделиться ею о нашими читателями. Теперь же ограничимся пока несколькими беглыми заметками о названных нами комедиях, сознаваясь заранее, что наши собственные мысли должны показаться слишком бледными и прозаическими пред теми изящными и высокими воззрениями, которые мы сейчас представляли читателям из статьи неизвестного автора.

По нашему личному мнению, лучшее употребление, какое можно бы сделать из этих комедий, относится к области несколько специальной, а именно: взяточники и всякие герои, оскорбленные г. Щедриным [2], могли бы воспользоваться этими комедиями как превосходным орудием мщения своему обличителю. Дело это могло бы весьма просто совершиться следующим образом. Взяточники и всякие герои могли бы сочинить прошение к Аполлону, о том, чтобы он обязал г. Щедрина подпискою прочитать «Уголовное дело» и «Бедного чиновника». Аполлон, конечно, не согласился бы сначала на столь крутую меруу, но ему можно было бы поставить на вид, что г. Щедрин должен быть признан, так сказать, первым виновником появления в свет «Уголовного дела» и «Бедного чиновника», ибо первый подал повод к сочинению подобных благонамеренностей. Тогда добродушный Аполлон согласился бы, и посмотрели бы мы, кто из даровитых писателей решился бы, после такого опыта, на писание благонамеренных произведений!..

Но увы! г. Щедрин знать на хочет о плачевных последствиях своей блестящей литературной деятельности, и за все про все должны расплачиваться мы!.. Где ж тут справедливость!.. А делать нечего, надобно читать.

Да, мы прочитали «Уголовное дело» и «Бедного чиновника». Мы прочитали их, заинтересованные в их пользу великолепною критическою статьею, выпискою из которой начали мы свою рецензию. Мы всегда причисляли себя к числу истинных патриотов и потому полагали, что слезы умиления непременно появятся в глазах наших при чтении сих комедий, одушевленных идеями истинно благородными. Но, к несчастию, наши ожидания не сбылись. С такою мрачною, глухою, непроницаемою бездарностью, какою пресыщены обе комедии, мы не желаем вам встречаться, читатель, никогда в вашей жизни. Если б на нас не лежала в некотором роде священная обязанность «вам сказать, чего не надобно читать» [3], то, уверяем вас – пусть бы сама философия, сама мудрость, сама добродетель воплотилась в героев «Уголовного дела» или «Бедного чиновника», заговорила их языком и приняла их ужимки, мы бы бежали, бежали, позорно бежали и от мудрости и от добродетели. Бог с ними! Лучше весь век прожить без мудрости и добродетели, не зная ни «Дела», ни «Чиновника», нежели преисполниться добродетелью и мудростью из этих комедий. Не будь у нас знакомства с мудростью, добродетелью и «Бедным чиновником» и услышь мы рассказ о выгнанном из службы 40-летнем титулярном советнике, которому предлагают жениться на прелестной девушке, с условием получить за ней 30 тысяч и потом оставить ее в покое, – выслушав этот рассказ, мы нисколько не удивились бы, не пришли в бешеное волнение, а просто сказали бы: «Не по чину, брат, берешь…» Тем бы дело и кончилось. Но мы прочитали «Бедного чиновника», которого все содержание именно в таком казусе и состоит, мы пропитались правилами мудрости и добродетели и должны выслушать от г. Синицына, бедного чиновника, титулярного советника, несколько тирад, подобных, например, следующей:

– Нет, господа, это уж слишком; так шутить с человеком – бесчестно!.. Неужели вы не придумали ничего лучшего? Неужели в вас нет ни капли сострадания? О! клянусь вам, я не заслуживаю подобного унижения. Вы не знаете, как больно это слышать тому, кто старался только о пользе общей и ни в чем не запятнал свою честь! Тридцать тысяч! в моем положении какое ужасное обольщение! Вы хотели этим прельстить мое самолюбие, вы думали, что бедный чиновник согласится на всякое постыдное предложение – для приобретения денег? Как жестоко вы ошиблись! Вы забыли, господа, что честь для меня дороже всего на свете. Я готов перенести всю пытку нищеты, все несчастия, которыми наделяет нас судьба, но согласиться на подобное дело – никогда! У меня нет никаких надежд облегчить свое положение, и я должен в поте лица добывать себе хлеб, но я знаю, что трудовая копейка дороже мне этих тысяч, что с ней я проживу спокойно, без угрызений совести и не буду краснеть за себя… Я отказываюсь от них, мне ничего не надо… у меня останется честь, а она дороже всех сокровищ в мире.

Читать дальше