Эдвард Дри: Номонган: Тактические боевые действия советских и японских войск, 1939

В командовании Японской Императорской Армии уже более 10 лет шли дискуссии, следует ли принимать трехполковую структуру дивизии как основную. Решающим фактором в пользу принятия трехполковой дивизии стало более быстрое увеличение числа дивизий в армии. В противном случае, при сохранении четырехполкового состава дивизий, Япония стала бы испытывать нехватку ресурсов и средств военного бюджета для дальнейшего увеличения армии. Формировать дивизии трехполкового состава было экономически более целесообразно. Реорганизация армии в 1936 г. путем принятия трехполкового состава дивизий позволила сформировать шесть новых пехотных дивизий из ресурсов, полученных за счет сокращения семнадцати уже имевшихся дивизий. Деньги, сэкономленные на формировании этих новых дивизий, были потрачены на развитие бронетанковых войск и ВВС. В ходе операций на китайском фронте так же подтвердилось, что «облегченные» дивизии предпочтительнее, так как китайские националисты использовали бронетехнику редко и неэффективно, а у китайских коммунистов бронетехники вовсе не было.

В обоих типах дивизий в японской армии наименьшим боевым подразделением, способным к проведению независимых операций, являлся батальон [14] KG, p. 145. . Оптимально батальон состоял из группы управления, четырех стрелковых рот (в каждой 194 чел.), роты тяжелого оружия (8 тяжелых пулеметов калибра 7,7 мм) и батальонного артиллерийского взвода (две 70‑мм гаубицы), предназначенного для поддержки наступающей пехоты и уничтожения пулеметных гнезд противника. Каждая рота включала в себя три стрелковых взвода, а каждый взвод состоял из трех стрелковых отделений. Стрелковое отделение состояло из 11 стрелков, вооруженных винтовками, и расчета легкого 6,5‑мм пулемета. Отделение тяжелого оружие включало в себя 11 стрелков и трех гранатометчиков, вооруженных 50‑мм гранатометами (которые часто неправильно называют «коленными минометами»). Однако в батальоне отсутствовала организация штаба, и батальонный командир с его адъютантом должны были лично координировать все функции штаба — по материально–техническому обеспечению, управлению, разведке и связи.

Оптимально личный состав батальона насчитывал около 1000 человек, но во 2‑м батальоне 28‑го полка ко времени сражения у Номонгана насчитывалось около 80 % штатной численности [15] U. S. Army, Office of the Chief of Military History, Japanese Research Division, Military History Section, Headquarters U. S. Army Forces Far East, and Eighth U. S. Army (Rear), ed., Japanese Studies on Manchuria, vol. 5, Infantry Operations, 1956, p. 24. .

Войска Квантунской Армии, будь то кадровые дивизии, как 7‑я, или недавно сформированные, как 23‑я, большую часть времени своей службы в Маньчжурии занимались напряженной боевой подготовкой, готовясь к боям с Красной Армией. Подготовка солдат 7‑й дивизии концентрировалась на боевых действиях пехоты, рукопашном бое, отработке тактики боя пехоты в противовес тактике общевойскового боя, и развитии высокого боевого духа. В последнем внимание акцентировалось на уверенности в победе, верности и патриотической преданности долгу, военной традиции и духе боевого товарищества. Все это было предпосылкой для воспитания наступательного духа в каждом солдате [16] KG, p. 167; Hohei dai 28 rentai dai 2 daitai [Second Battalion, 28th Infantry Regiment], Koanhoku–sho shin bakuko sayokuki fukin Nomonhan fukin sento shoho [Detailed report of fighting in general area of Nomonhan in Hsing–an North Province], 20 June‑16 September 1939, in Library of Congress, comp., Archives of the Imperial Army, Navy, and Other Government Agencies, 1868–1945, Reel 133 (hereafter cited as Archives). .

Во всех японских уставах и наставлениях по боевой подготовке пехоты с 1909 до 1945 г. подчеркивалась особая важность наступления. Новое смертоносное оружие Русско — Японской войны и огромные потери японской армии обусловили необходимость разработки новых принципов ведения боевых действий, в соответствии с которыми пехотинец продолжал бы сражаться даже после того, как все его товарищи были убиты или ранены. Разработанный с учетом уроков той войны устав 1909 г. подчеркивал необходимость воспитания у личного состава всей японской армии моральных факторов, таких, как вера солдата в неизбежную победу и неослабевающий наступательный дух [17] Shirokawa Yoshinori Rikugun daijin [War Minister Shirokawa Yoshinori], Sento koyo [Manual of combat principles] (Tokyo: War Ministry, 1932; reprint ed., Tokyo: Ikeda shobo, 1977), pp. 1–2. . Эта опора на нематериальные факторы требовала от каждого солдата еще более высокого боевого духа и наступательного порыва, основанного на фанатичном патриотизме и духе боевого товарищества. Боевому духу, уже находившемуся на весьма высоком уровне во время Русско — Японской войны, впоследствии стало придаваться такое подчеркнутое значение, что японские командиры стали полагаться на эти «нематериальные факторы», чтобы компенсировать материальные и технологические недостатки. Эти принципы распространились в японской армии до такой степени, что к 1932 г. командирам дивизий рекомендовалось даже в случае, если противник неизбежно вынуждает перейти к обороне, всегда искать возможность «перейти в наступление и нанести противнику решительный удар» [18] Rikugun kyoiku kanbu [Inspector General of Military Education], ed., Meiji 42 nen Hohei soten [Infantry drill manual, 1909 edition] (Tokyo: Rikugun insatsubu, 1909), pp. 2–6; Rikugun kyoiku kanbu, ed., Hohei sento hkyoren hensan yoshi [Outline of the editing of the drill manual for infantry combat] (Tokyo: Rikugun insatsubu, 1945), p. 1 .