Сергей Переслегин - Новая история Второй мировой

К вечеру Плеве ничего не знал об успехах казаков и о готовности южной группы корпусов не только сражаться, но и перейти в наступление. Зато он получил известие о катастрофе в Восточной Пруссии, окружении центральных корпусов 2‑й русской армии и о самоубийстве ее командира Самсонова.

В ночь на 1 сентября Плеве приказал всей 5‑й армии отойти на три перехода к линии Холм — Новгород — Волынский.

Ауффенберг выиграл это сражение и получил почетную приставку «Комаровский» к своей фамилии. Кстати, совершенно напрасно — в Томашевском сражении он «завелся» и наплевал на стоящие перед армией стратегические задачи во имя оперативной цели — окружения центральных корпусов 5‑й армии. Ради этого он потребовал помощи от Данкля, смещая наступление 1‑й армии с ее северного фланга на южный. Ради этого он связал боем группу Иосифа — Фердинанда, подставляя ее при дальнейшем развитии операций под фланговый удар. Ради этого он поддерживал боевое напряжение в районе Комарова, безоглядно тратя свою пехоту. В последние дни августа он думал только о том, как «наказать» 19‑й и 5‑й корпуса и полностью игнорировал текущую обстановку на других участках гигантского сражения. И даже в этом, в «наказании» выдвинутых и полуокруженных российских дивизий, Ауффенберг в конечном итоге не преуспел.

Мы оставили генерала Эверта в момент отхода 4‑й армии к Люблину. 4‑я армия находилась в неважном состоянии, но австрийцы вели преследование достаточно медленно, поэтому оперативная конфигурация постепенно восстановилась. На правый фланг армии вышел 18‑й корпус, который завязал бои с группой Куммера и принудил ее перейти к обороне. 14‑й корпус, хотя и с трудом, удержал свои позиции. С 29 августа центр тяжести сражения смещается к югу, где 5‑й и 10‑й австрийские корпуса атакуют 16‑й и гренадерский корпуса русских, пытаясь одновременно еще и продвинуться к Краснославу для оказания содействия 5‑й армии. Увлечение Ауффенберга сложной и длительной операцией на окружение начинает оказывать негативное воздействие на армию Данкля, усилия которой раздваиваются.

31 августа на фронте Эверта также наступает кризис. Его левофланговые корпуса скованы неприятельским наступлением и не могут удержать своих позиций, в то время как обозначился охват левого фланга 4‑й армии. 24‑я австрийская дивизия, двигаясь в оперативной пустоте, разделяющей две русские армии, в ночь на 31‑е заняла Краснослав, откуда повернула на Люблин. Утром она внезапной атакой разгромила 82‑ю дивизию, а к ночи вышла на железную дорогу Люблин — Холм, захватив станцию Травники.

Эверт обратился в Ставку с требованием поставить 5‑й армии задачи на случай оставления ею Люблина.

31 августа стало кризисным днем сражения. 3‑я австрийская армия отходит на Львов. Становится понятным, что с выходом правофланговых дивизий Рузского в район Равы — Русской оставлять армию Ауффенберга в районе Томашова нельзя — между тем от действий этой армии австрийское командование ожидает решительного успеха.

Конрад не утверждает приказ Брудерманна об отходе к городокской позиции и приказывает удерживать Львов. Столица Галиции становится стратегической осью сражения, позволяя продолжать операции в районе Люблина и Комарова, где наметился крупный успех. Нужно иметь в виду, что австрийцы весьма преуспели в информационном обеспечении войны, создав у русского командования преувеличенное представление о Львове как о крупной современной крепости, подготовленной к обороне. Соответственно, Рузский сосредотачивает свои силы для штурма этой крепости и настаивает на содействии со стороны 8‑й армии.

В результате критический день 31 августа потрачен на медленное преследование австрийцев, отходящих на линию львовских фортов и за Днестр.

Решение Плеве начать 1‑го сентября общее отступление оказалось неожиданным для командиров корпусов южной группы, которые шесть суток вели непрерывные бои в неудачной конфигурации (под частично реализованной угрозой окружения) против превосходящих сил противника, удержали свои позиции и готовились наступать. Это решение было неожиданным и для Ауффенберга. Но представляется, что Плеве был абсолютно прав: именно быстрый отрыв 5‑й армии от противника дал возможность провести второй этап Люблин — Холмской операции со всеми удобствами, включая сомкнутые внутренние фланги 4‑й и 5‑й армий.