Андреа Вецца - Французские добровольцы в армии Муссолини

«Мы не представляли, насколько сложной окажется эта проблема. Для нас все выглядело так: мы поступали на службу и ехали на фронт! Просто, не правда ли? Как и ожидалось, со временем наше уныние и разочарование от того, что к нам никто не прислушивается, только росло».

На этих итальянцев, которым не терпелось отправиться на фронт, обратил внимание Пьетро Манелли, инспектор по вербовке итальянских добровольцев в СС. Некоторые из них согласились надеть форму с мертвой головой, но большинство отказались, надеясь служить под итальянским флагом. Тем временем уже прошло пять месяцев. Наконец в феврале 1944 дело сдвинулось с места, возможно, в нем усмотрели пропагандистский потенциал. Старший сержант Гуарин из полка морской пехоты «Сан Марко» с базы BETASOM в Бордо, откомандированный в Париж в качестве инструктора по военной подготовке добровольцев из GILE, решил обратиться напрямую к своему начальству. Он обратился к капитану Энцо Гросси, командиру базы BETASOM, который решил принять на базе этих молодых добровольцев, желавших служить под итальянским флагом.

Наконец они дождались принятия на службу.

Первый эшелон в Бордо ушел из Парижа со станции Аустерлиц 26 февраля 1944, второй – 4 марта.

Они приехали в Бордо вместе с другими добровольцами из южных и восточных регионов Франции: всего около 300 человек.

Я попросил Карло рассказать о настроении добровольцев и провожающих на вокзале в день отъезда, ожидая услышать описание торжественных проводов на службу, какие часто можно видеть в документальных фильмах.

Но я получил неожиданный ответ:

- В день отъезда проводить меня пришли моя сестра Ванна и ее муж в парадной форме. Карл Тео подарил мне свою фотографию и на обратной стороне написал bonne chance (удачи). Но мои родители не пришли. Они не приняли мой выбор, не по идеологическим причинам, а потому что не хотели меня терять. Я помню, как мой отец печально сказал, когда я уходил: «я не могу помешать тебе, если уж ты принял решение». Но на станции многие родители до последней минуты пытались вернуть своих сыновей, угрожая никогда больше не разговаривать с ними, если они уедут. Конечно, в поезде мы во все горло пели песни «Giovinezza» и «Fratelli d’ Italia», но все мы чувствовали, что оставляем на той станции часть себя.

- Время, которое мы провели в Бордо, было чудесным, полным того духа смелости и энтузиазма, что свойственен молодым добровольцам, - говорит Карло, желая скорее оставить позади грустные воспоминания об отъезде из Парижа. Я был рад заметить, что его лицо стало более спокойным.

Он открыл большой черный альбом с фотографиями. Перед моими глазами оказались сотни снимков добровольцев, прибывших в Бордо. Я видел молодые безмятежные лица, ясные взгляды. Война была все еще далеко для них. Полуголые или в белой рабочей форме, на снимках они шутят, смеются, загорают на крышах деревянных казарм, на некоторых фотографиях они с винтовками, которые держат все еще неловко, или обедают в столовой, которую они прозвали «Республиканский ресторан», или стригутся в парикмахерской. Среди них был некий Бланшетт, доброволец явно африканского происхождения, никаких сведений о нем, к сожалению, не сохранилось. На фотографиях с последних страниц альбома лица добровольцев уже явно не столь радостные.

Первое впечатление от базы BETASOM было не слишком вдохновляющим, судя по тому, что рассказал Карло, и что подтверждает в своих воспоминаниях Зарини:

«Мы стояли во дворе того, что должно было стать нашей первой казармой, кое-как построившись и сложив вещи у ног; растрепанные и помятые, невыспавшиеся и голодные. Я не знал, какое впечатление мы можем произвести, но на непобедимых воинов мы явно были не похожи. Нас встретил сержант полка «Сан-Марко» и привел нас в большое помещение с металлическими шкафчиками и деревянными койками, на которых лежали сомнительного вида матрасы, набитые соломой, вероятно, уже населенные нежелательными жильцами, и выглядевшие так, словно пережили три-четыре войны. Выданные нам одеяла по возрасту вполне соответствовали матрасам, но были чистыми. Позже мы ознакомились с кухонными помещениями и туалетами. Хотя эти старые французские казармы не были жильем мечты, но благодаря нашим товарищам из полка «Сан-Марко», они, по крайней мере, содержались в порядке.

Старослужащие маро (maro – морские пехотинцы) помогли нам преодолеть первоначальную растерянность. Этим парням было по 22-24 года, но за их плечами уже была вся война. Они не скупились на полезные советы и всегда смотрели на нас, новоприбывших, с сочувствием и некоторым любопытством, потому что мы говорили на языке, едва понятном им.