Александр Дюков - Кто командовал советскими партизанами. Организованный хаос

Озвученный в радио-выступлении Сталина от 3 июля призыв к организации партизанской войны был услышан всей страной. Это был шаг, на который нелегко решиться. Объявление о необходимости подготовки и ведения партизанской войны радикально рвало с довоенным оптимизмом и могло быть воспринято народом как акт отчаяния. «Всему крах. Положение на фронте безнадежное. Из Кремля дано указание готовить подпольные организации». «Партизанское движение, к которому призывает Сталин, — это весьма недейственная форма борьбы. Это порыв отчаяния», — вот какие высказывания фиксировали органы госбезопасности после речи Сталина. [31] ОГБ. Т. 2. Кн. 1. С. 168. Необходимо было приложить много усилий, прежде чем партизанская борьба начала бы восприниматься в народе как грозное оружие против агрессора, а не как предвестник поражения.

Для германского командования произошедшее стало неожиданностью, на которую было непонятно как реагировать. Гитлер высказался пренебрежительно: «Русские в настоящее время отдали приказ о партизанской войне в нашем тылу. Эта партизанская война имеет и свои преимущества: она даст нам возможность истреблять все, что восстает против нас». [32] Преступные цели — преступные средства… С. 53. Более осторожный начальник Генерального штаба Гальдер задумчиво записал в дневнике: «Необходимо выждать, будет ли иметь успех воззвание Сталина, в котором он призвал всех трудящихся к народной войне против нас. От этого будет зависеть, какими мерами и средствами придется очищать обширные промышленные области, которые нам предстоит занять». [33] Гальдер Ф. Военный дневник, 1941–1942. М.; СПб., 2003. С. 83. Командующие войсками на Восточном фронте предпочли готовиться к худшему: «Войска и их контрразведывательные органы стали очень внимательно следить за всем, что походило на попытки населения оказать сопротивление, ибо они были убеждены в том, что широкие круги населения повинуются приказу Сталина. Командные инстанции были готовы немедленно самыми жестокими мерами подавить малейшую попытку к организации сопротивления». [34] Хессе Э. Главы из книги… С. 39.

Правы в конечном итоге оказались пессимисты: быстрота принятого Кремлем решения о начале партизанской войны позволила форсировать ее развитие. Через считаные недели, а то и дни после прихода немецких войск в их тылу начинали действовать первые партизанские отряды, а уже через три месяца после начала войны фельдмаршал Кейтель указывал в приказе ОКВ, что коммунистическое повстанческое движение приняло массовый характер и создает «угрозу для немецкого руководства войной». [35] Дашичев В. И. Стратегия Гитлера. Т. 3. С. 574. Отечественные исследователи, как правило, не обращают на стремительное начало советской партизанской войны особого внимания, считая его чем-то саморазумеющимся. Однако, как мы уже видели на примере Польши, Франции и Греции, ничего саморазумеющегося здесь нет, а есть заслуга, во-первых, высшего советского руководства, вовремя отдавшего приказ о начале партизанской войны, и, во-вторых, местных властей, сумевших этот приказ выполнить.

Директива от 29 июня носила двойственный характер. С одной стороны, она в предельно жесткой форме доносила до представителей властей прифронтовых областей приказ организовывать партизанское движение. С другой стороны, в ней ничего не говорилось о том, как, собственно говоря, это партизанское движение организовывать.

Партийные и государственные чиновники были сведущи в делах гражданских: они умели организовывать посевные и сбор урожая, планировать развитие промышленности, вести аппаратные интриги и решать множество мелких, но от того не менее важных вопросов, связанных с повседневной жизнью подчиненного им учреждения или области. А вот организовывать партизанское движение они не умели; дело это для них было новым и необычным.

В любой другой стране мира гражданские чиновники спасовали бы перед подобной задачей: не имея ни опыта, ни ресурсов, в предельно короткие сроки развернуть в тылу наступающего врага партизанскую борьбу — не забывая при этом об организации эвакуации, мобилизации и активной помощи фронту, под бомбежкой, слушая приближающуюся канонаду, ожидая прорвавшихся немецких танков. Любой секретарь райкома или председатель горсовета мог привести тысячу и одну объективную причину невозможности выполнения директивы от 29 июня — по крайней мере, в той ее части, которая касалась партизанского движения. Вот только слушать бы этих оправданий в Кремле не стали.