Судьба руководителей стран коммунистического Востока не заслуживает сожаления, и они справедливо считаются ответственными за политику, которая вызвала много трагических смертей среди граждан их стран, пытавшихся бежать на Запад, и за разрушенные семьи и физические и душевные страдания их населения. Тем не менее многие западные дипломаты, служившие в странах Восточной Европы, искрение сочувствовали офицерам стран Варшавского договора, жизнь которых в тот период дала трещину.
Пик в военных отношениях Восток—Запад пришелся на празднование в 1989 г. дня Национальной народной армии ГДР. В том году отмечалась 40-я годовщина образования ГДР и ее вооруженных сил. Всего за месяц до крушения Берлинской стены, когда будущее Германии покоилось в руках Генерального секретаря Горбачева и Политбюро, планировался большой дипломатический прием. Сороковая годовщина ГДР была не просто национальным днем восточных немцев, она стала еще и последним крупным «выпендрёжем», устроенным в Москве одной из стран — членов Варшавского договора.
Через два года взорвался и Советский Союз.
Вот как это запомнилось П. Хухтхаузену, уже уволенному из ВМС США:
Ранним рождественским утром 1991 г. бывшего военно-морского атташе ВМС США в СССР, отдыхавшего в своей московской квартире, разбудил телефонный звонок. Атташе уволился из ВМС США в сентябре 1990 г., а потом вернулся в Москву в качестве представителя фирмы «Консалт Америка». В этот раз ему звонил капитан 1-го ранга в отставке Валентин Серков, один из творцов «Соглашения о предотвращении инцидентов на море» и специалист по морскому праву. Взволнованным голосом Серков предложил встретиться и вместе наблюдать монументальное событие. Днем раньше ушел со своего поста М. Горбачев, и Серков ожидал чего-то совершенно необычного. Серков предлагал встретиться чуть свет на Красной площади у Спасских ворот.
Отставной атташе натянул меховую шапку, надел пальто и пошел из своей квартиры на Таганке на Красную площадь; ему предстояло пройти три километра. Снег летел с другого берега Москвы-реки и щипал его лицо, он горбился на холодном ветру, по продолжал плестись по безлюдной набережной. Интересно, что там будет, думал американец. Он шел по утренней Москве, оставляя за собой маленькие клубы пара, в который превращался выдыхаемый им воздух. Солнце прорвалось сквозь рваные лохматые тучи, и небо окрасилось ярко-розовым цветом. В эти ранние утренние часы, когда улицы еще были почти безлюдны, Москва являла себя во всей своей красе.
Он пришел на Красную площадь, на которой никого не было, за исключением кремлевских часовых в серых шинелях и меховых шапках, медленно двигающихся по квадрату. Оп разглядел крупную фигуру Серкова, стоявшего спиной к черной кованой оградке с западной стороны собора Василия Блаженного и смотревшего поверх мавзолея Ленина. Серков махнул рукой и направился к американцу.
— Посмотри туда, — сказал он. Американец заметил застывшие слезинки на ярко-красном лице подошедшего Серкова. — Убрали, гляди!
Американец повернулся и посмотрел в ту сторону, куда указывал Серков. Высоко над кремлевским куполом трепетал бело-сине-красный российский триколор! Полностью красный флаг СССР с серпом и молотом был снят! На восходе солнца, подставив себя поземке, на Красной площади стояли двое мужчин, двое бывших офицеров военно-морской разведки — один русский, второй американец. Кремлевские часовые молча смотрели на них. Советский Союз умер. Какое-то время спустя, во время празднования Дня военно-морского флота в июле 1992 г., старый российский морской флаг с бело-голубым крестом святого Андрея заменил советский военно-морской флаг. Советский флаг с серпом и молотом оставался до 1997 г. на кораблях Черноморского флота, который был предметом дележа между Россией и Украиной. Этот флаг продолжают с гордостью демонстрировать на военных парадах и в День военно-морского флота, потому что он никогда не был сдан врагу на поле боя и был водружен над берлинским рейхстагом в 1945 г.
Должность американского военно-морского атташе в СССР имеет длинную историю, полную захватывающих приключений и интриг. Начиналась она с коммандера ВМС США X. Кёлера, который в годы Гражданской войны 1920-х годов тайком разъезжал по России и сообщал, как у большевиков идут дела.
Перед Кёлером была поставлена задача «выяснить... является ли большевизм реальной силой, работающей идеей, которая продолжит существование, или же он является фальшивой доктриной, каковой он предстает на первый взгляд». В то морозное утро на Красной площади, но прошествии семидесяти одного года и целой череды своих предшественников, служивших в разное время в Москве американскими военно-морскими атташе, Хухтхаузен, в недавнем прошлом сам бывший американским военно-морским атташе, осознал, что на заданные Кёлеру вопросы дан окончательный ответ. Красные знамена, реявшие с 1917 г. над большевистским флотом, наконец, спущены.
Читать дальше