Михаил Маслов - Пёрл-Харбор - Ошибка или провокация?

21 июня Хэлл вручил Номура ответ на предложения от 12 мая. Преамбула начиналась, как всегда, заверениями в искренней дружбе, словами о взаимном доверии и сотрудничестве. Однако в дальнейшем тексте японский дипломат не нашел ничего приятного для себя. Контрпредложения Хэлла вносили существенные поправки в японский проект, а точнее, не оставляли камня на камне от последнего. Текст, как всегда, выглядел корректно, на первый взгляд, американцы даже шли на уступки, но по сути уступки требовалось сделать Японии. Белый дом соглашался посодействовать японо-китайским переговорам, но при условии: текст договора будет разработан тремя сторонами совместно. Это уже не посредничество, а открытое вмешательство, кроме того, понятно, что в случае подобных переговоров Токио придется идти на уступки под давлением американской и китайской делегаций. Далее американцы даже не требовали вывода войск из Китая — а зачем? Если японцы согласятся на первый пункт, то войска они выведут так или иначе. Но в том-то и была загвоздка — Токио не собирался никого пускать в Китай. Заметим, что данная парадигма японской внешней политики была хорошо известна не только госсекретарю, но и президенту. Возникает законный вопрос: неужели Хэлл и Рузвельт, эти искушенные прагматичные политики, действительно верили в то, что такой номер может пройти? Или вся затея с предложениями о совместной разработке проекта японо-китайского мирного договора была не более чем инсинуацией, стремлением выиграть время?

По существу, американцы попытались подкупить кабинет Коноэ, предложив заключить новый торговый договор. В то время как по остальным вопросам заняли жесткую позицию. Американцы требовали подтвердить оборонительный характер тройственного пакта. Наотрез отказывались признать «сферу сопроцветания», даже не давая шанса на возможность реализации этого проекта — все изменения статус-кво в Тихоокеанском регионе только мирным путем. Это был краеугольный камень в позиции Вашингтона. В вопросах, связанных с европейской войной, Белый дом также стремился сохранить свободу рук, заявляя, что отношение к ней будет строиться «из соображений защиты и самообороны; из соображений национальной безопасности и ее защиты» [396] Ibid., p. 677. , то есть из понятий, допускающих широкую трактовку, а значит, и возможность вступления в войну. О прекращении помощи Великобритании даже не упоминалось.

Документ можно трактовать как угодно, но совершенно невозможно отрицать того, что он был безоговорочно неприемлем для Токио. Прекращение экспансии, трехсторонний договор по Китаю, фактический разрыв со странами «оси». И за что? Максимум в обмен на торговый договор с США. Но это еще не все, стоит пойти на такой шаг, и Имперское правительство вынуждено будет вечно плестись в хвосте у Вашингтона, поскольку полностью поставит свою экономику в зависимость от доброй воли «дядюшки Сэма». Ни один здравомыслящий японский политик не мог пойти на такую сделку по многим причинам, одной из которых, пожалуй ключевой, были сложившиеся, практически тепличные, условия для продолжения агрессии.

И если в Токио принц Коноэ и император еще, возможно, не представляли, какие силки им расставляют, то в Белом доме уже явно не боялись начала войны, там просто оттягивали ее начало. Рузвельт методично создавал систему балансиров и противовесов, прежде всего путем экономических санкций, с одной стороны, и показным желанием договориться — с другой. Но президент не забывал и о демонстрации силы (обычно крайне действенный дипломатический прием): в марте по его приказу эскадра из 4 тяжелых крейсеров и 12 эсминцев посетила с «визитами доброй воли» о-ва Самоа, Австралию, Новую Зеландию, Таити и Фиджи. Командующий соединением адмирал Д. Ньютон во время расследования трагедии в Пёрл-Харборе показал, что данные ему приказы были высшей степени секретности и отданы устно [397] IPHA, pt. 26, p. 340. . Заметим, что данный вояж очень хорошо согласуется с 4-м пунктом меморандума Макколума — маршрут эскадры пролегал фактически по южной границе территориальных вод Японской империи. «Визиты доброй воли» были широко разрекламированы в прессе, особенно австралийской, и не прошли мимо внимания японского правительства. Смысл американских действий был совершенно ясен — Японии демонстрировали коалицию, с которой ей придется столкнуться в случае войны на Тихом океане.

22 июня 1941 г. стал самым трагическим днем в истории России. Он стал днем не только величайшей национальной трагедии, но и днем величайшего национального бессилия. Обороноспособность Советского Союза рушилась с ужасающей быстротой. На гигантском фронте от Балтики до Черного моря опрокидывались дивизии и целые фронты. Здесь было все: и беспримерный героизм защитников Бреста, и повальное дезертирство, тотальная потеря связи и управления войсками, казалось, советская власть расписывается в своей полной неспособности защитить Родину.