Анатолий Гуревич: Разведка - это не игра. Мемуары советского резидента Кента.

Решили пригласить и писателя-юмориста Михаила Михайловича Зощенко. Это было несложно, так как он проживал в то время на улице Чайковского, буквально через несколько домов от моего. Меня встретил хозяин квартиры в теплой домашней курточке и отказал, не став даже уточнять, из какой я школы и какой цели должен служить концерт.

Уже был составлен список согласившихся выступить многих артистов, хорошо известных в нашем городе. И тут пришелся первый удар по нашей тройке. Буквально за день до начала продажи билетов выяснилось, что пожарная охрана запрещает использовать для массовых мероприятий актовый зал. Мы буквально растерялись, казалось, что вся проделанная нами работа была напрасной. Выручил шеф. Директор позвонил председателю городского суда на Фонтанку и попросил его помочь. Нам разрешили воспользоваться самым большим из имеющихся в суде залов. Мы мгновенно составили план зала и приступили к изготовлению новых билетов. Их количество было значительно меньшим, но другого выхода не было. Билеты быстро распродали. Об изменении адреса известили всех артистов. Настроение у ребят и организаторов вечера приподнялось. И вот следующее потрясение, постигшее нас совершенно неожиданно. Только я пришел из школы и собирался бежать в здание суда для подготовки концерта, раздался телефонный звонок. Дома никого не было, я схватил трубку, и услышат голос Елизаветы Ивановны Тиме, которой накануне принесли два билета для ее родственников. Она говорила, что не сможет принять участие в концерте, так как ей совершенно неожиданно предстоит выступление в другом концерте. Нет, я не боюсь сказать правду: я не мог выдавить из себя ни одного слова, громко заплакал и повесил трубку.

Вечер начался успешно, а я прятался, потому что боялся посмотреть кому-нибудь в глаза. Ведь указанная в афишах знаменитость Е.И. Тиме не будет выступать. И вдруг меня разыскивают за кулисами и просят срочно пройти к входу, где стоял не только наш школьный контроль, но и дежурный по охране суда. Я побежал и... вдруг вижу – Елизавета Ивановна, а вместе с ней несколько артистов, в том числе и тех, которые, как выяснилось потом, принимали участие в совместном с ней неожиданном концерте. Наш концерт закончился поздно ночью, публика рукоплескала. На следующий день «Красная вечерняя газета» опубликовала рецензию, написанную отцом одного из школьников, восхвалявшую наш благотворительный концерт.

Коль скоро я остановился на именах артистов, ставших мне знакомыми, то назову еще несколько: Николай Константинович Печковский, Ольга Григорьевна Казико и Николай Федорович Монахов. Два последних – артисты Большого драматического театра, часто выступали вместе на различных концертах. Николай Федорович жил вблизи от моего дома на улице Чайковского, и мы часто встречались. Назову еще несколько имен, особо нравившихся мне не только по их артистической деятельности, но и по доброте и любви к детям. Евгения Михайловна Вольф-Израэль, с которой я встречался, уже став взрослым, и казавшаяся мне всегда очень молодой; Елена Маврикиевна Грановская (тогда мне говорили, что ее муж Н. Н. Надеждин, знаменитый артист и режиссер) и многие другие.

Я очень полюбил театр и даже одно время изменил своей мечте детства – стать учителем, а решил, что сцена сделает меня более счастливым. Однако и этой мечте не удалось сбыться...

Руководителем самодеятельного театрального кружка в школе и одновременно художественным руководителем организованного на Ленинградском радиоцентре «Часа пионера и школьника» был Туберовский. Мне предложили стать секретарем редакции этой передачи.

Признаюсь, предложение Туберовского в определенном смысле удивило меня, и особенно то, что оно было одобрено известным в Ленинграде редактором «Часа пионера и школьника» Афанасьевой.

Наша редакция находилась на улице Герцена. Там когда-то начинал работать Ленинградский радиоцентр. Центр был очень маленьким, и только спустя некоторое время он переместился в специально отведенное ему помещение, расположенное на набережной реки Мойки в доме 61. Это здание было прекрасным и но своим размерам, и по самой конструкции здания. Там были помещения, отведенные специально для студий радиопередач, различных репетиций, для работы отдельных редакций.

Значительно позднее, уже став взрослым человеком, я узнал, что Радиоцентр был вновь пере веден в другое помещение, а на набережной реки Мойки в этом большом доме разместился Институт электротехнической связи им. профессора М.А. Бонч-Бруевича. В этом институте я был только в шестидесятые годы, то есть после того, как вновь началась моя вольная жизнь и я включился в общественную деятельность в Ленинграде. В институте я побывал несколько раз и даже выступал на встрече студентов с советскими добровольцами – участниками национально-революционной войны в Испании. При каждом посещении института меня всегда потрясала мысль, что я здесь, в этом здании, когда-то работал, что вызывало множество приятных воспоминаний.