Владимир Соколов: Военная агентурная разведка. История вне идеологии и политики

Перед начальством не перекладывал вину за просчеты, ошибки в работе на своих подчиненных: всегда в таких случаях следовал старому армейскому правилу, когда командир говорит, что сражение выиграли мы, а проиграл его я. За все, что случилось, брал вину на себя, прикрывая своих сослуживцев и стараясь отвести от них гнев вышестоящих.

В сложных ситуациях ограждал оперов и старших руководителей от ответственности за явно рискованные решения, уводил их из-под «пресса неудачи», принимая тем самым удар за возможные негативные последствия на себя.

У оперативных офицеров воспитывал и ценил такие качества, как благоразумие, осторожность, способность не только идти на риск, но и хладнокровно избегать его при незначительных шансах на успех (не путать с трусостью, боязнью ответственности и неспособностью на этом фоне принимать ответственные управленческие решения!). В то же время при прочих равных условиях приоритетно уделял внимание людям горячим, способным к самопожертвованию, а в определенных условиях — к обдуманной, сознательной гибели ради победы из патриотических или иных побуждений, тем самым ограждая их от бессмысленной смерти, учил творчески придерживаться заранее составленного плана агентурной операции, в котором предусматриваются «по максимуму» возможные варианты развития событий, а благодаря тщательной проработке действий разведчика шансы их трагического исхода сводятся к минимуму. При этом прекрасно понимал, что все комбинации предвидеть невозможно, что, по аналогии с шахматами, реально можно задумать лишь первые два-три хода, а в остальном все решает талант игрока. Следовательно, осознанная необходимость и привычка упорно следовать приказу, плану не должны становиться догмой, так как не всегда являются самыми целесообразными путями в достижении конечных результатов.

Учил оперов способности сохранять спокойную созерцательность там, где они не в силах что-либо изменить: на земле нет ничего конечного и окончательного (разве что египетские пирамиды), так и текущие проблемы не вечны. Ведь, поддавшись отчаянию, эмоциям, можно упустить мгновения, когда ситуация начнет меняться к лучшему и течение событий можно изменить в своих интересах.

Никогда не прощал нечестность по отношению к разведке. Не любил тех, кто пристрастился к злоупотреблению алкоголем, лентяев, особенно среди оперативных офицеров, и не жаловал людей случайных и алчных, примазавшихся к агентурной разведке, клещами-кровопийцами высасывающих из нее лишь блага, ими не заслуженные, жизненное кредо которых заключается в изречении: «Лучше скучать в тылу, чем веселиться на передовой», и нередко с презрением относящихся к ее «рабочим лошадкам» — операм, забывая, что за счет их существуют и они. Из-за этого в карьере разведчика имел стремительные взлеты и не менее отвесные падения, пережил предательство тех, кого считал друзьями, ощутил поддержку людей не приближенных, но благородных, порядочных и бескорыстных, видел трусость и низость многих власть имущих, их черствость, эгоизм, некомпетентность, нередко сочетающуюся с поразительным безразличием к Отечеству, которому «служат». Не раз выживал под грубыми и жестокими ударами судьбы, не стал духовным калекой, хамом и лизоблюдом, не впал в отчаяние и не проклял окружающий его мир. На себе ощутил фактически перечеркивающий все благородные стремления, тяжелый, незаслуженный и несправедливый отголосок раскрытых потуг «коллег» из других взаимодействующих структур разведывательного сообщества поправить свое материальное положение путем сотрудничества с иностранными спецслужбами.

Находясь на довольно-таки высоких и ответственных руководящих должностях, несмотря на свою строгость и щепетильность, умел сочетать в себе простоту и требовательность, был доступен для подчиненных, со многими дружил, организовывал коллективные выезды семьями на рыбалку, отдых на лоне природы, по грибы, посещение театров. При этом в непринужденной обстановке прислушивался к мнению сослуживцев, учитывал его в служебной деятельности. К его чести стоит сказать, что отношения эти были поистине дружескими, без лести, снисходительности и подобострастия.

Офицер и сейчас свято чтит лучшие традиции разведки, хранит в своей душе геном Разведчика, побудивший его под грузом непростой Судьбы не стать заурядным временщиком в этой жизни, а человеком, внесшим свой посильный вклад и оставившим добрую память о себе в истории отечественной военной спецслужбы как на практике, так и на поприще литературного творчества.