Олег Смыслов - Расстрелять перед строем…

У Вас получается, что вроде бы Сталин в этом вопросе поддался Шапошникову. Не располагаю возможностью доказать обратное, в то же время психологически чувствую, что тут что-то не так. Сталин поддался Шапошникову — мало вероятно. Шапошников поддался Сталину — это более психологически вероятно.

Второе. Почему Тимошенко столь ответственное решение, как решение на отвод войск Юго-Западного фронта, передал Кирпоносу в устной форме через Баграмяна? Вы этого не объясняете. Думая над этим, я пришел к предположению, что, может быть, имея абсолютно жестокую директиву Сталина, запрещавшую еще и тогда, 16 сентября, отход войскам Юго-Западного фронта, а в то же время понимая, что каждый час промедления гибелен, Тимошенко, не решившись дать письменную директиву, прямо противоположную директиве Ставки, дал устный приказ Кирпопосу делать то, что все равно придется делать, но не стал закреплять этот приказ в документе.

Может быть, это и не так, но у меня рождается именно такое предположение. В этих условиях, когда командующий направлением, имея полную возможность отдать письменный приказ на отход, отдаст вместо него устный, Кирпоносу, конечно, требовалось огромное гражданское мужество для того, чтобы выполнить этот устный приказ, учитывая все предыдущие запреты отхода, шедшие от Ставки.

На фоне всех тех документов, которые Вы приводите, на фоне всего того страшного нажима Ставки на Кирпоноса, который был до этого, запрос Кирпоноса в Ставку после получения устного приказа от Тимошенко кажется мне, в общем-то, естественным. Кирпонос всеми предыдущими приказами Ставки был буквально загнал в такое положение, когда ему пришлось запрашивать. Я решил поделиться с Вами этими моими читательскими недоумениями и размышлениями потому, что они, видимо, могут возникнуть и у других читателей.

Буду очень рад, если моя скромная литературная помощь в какой-то мере окажется полезной для Вас.

Теперь, я думаю, понятно, почему маршал И.Х. Баграмян назвал книгу маршала К.С. Москаленко «гадкой».

Во-первых, это касается тех самых вопросов, о которых в письме к Москаленко высказал свои сомнения К. Симонов.

Во-вторых, кому, как не Ивану Христофоровичу было знать всю правду случившегося под Киевом. Выпускник Военной академии им. М. Фрунзе и Академии Генштаба, с июня по декабрь 1941 года полковник (затем генерал-майор) Баграмян был заместителем начальника штаба и начальником оперативного отдела штаба Юго-Западного фронта.

А Москаленко — всего лишь командиром 1-й артиллерийской моторизованной противотанковой бригады РГК (апрель—август 1941 г.) и командиром стрелкового корпуса (август—сентябрь 1941 г.). Да, собственно, и книгу писал другой человек, далекий от тех трагических событий.

Чтобы более или менее понять ту ситуацию, о которой мы будем говорить несколько позднее, необходимо остановиться на той обстановке, которая складывалась зимой 1943—1944 гг. на южном крыле советско-германского фронта. И, конечно же, о планах сторон.

С этой целью для начала откроем воспоминания Маршала Советского Союза A.M. Василевского:

«Освобождение Правобережной Украины осуществлялось в ходе восьми операций, первые шесть из которых были связаны единым стратегическим замыслом и с военными действиями на других фронтах: Житомирско-Бердичевская (с 24 декабря 1943 года по 15 января 1944 года), Кировоградская (с 5 по 16 января), Корсунь-Шевченковская (с 24 января по 17 февраля 1944 года), Ровно-Луцкая (с 27 января по 11 февраля), Никопольско-Криворожская (30 января—29 февраля), Проскуровско-Черновицкая (с 4 марта по 17 апреля), Уманско-Ботошанская (с 5 марта по 17 апреля) и Березнеговато-Снегиревская (с 6 по 18 марта). Так слагалась в делом стратегическая операция при разгроме вражеских войск на всем южном крыле советско-германского фронта, при создании условий для полного изгнания оккупантов с Украины. Дополняла их Одесская наступательная операция (с 26 марта по 14 апреля), практически совпадавшая с ними по времени, но достаточно самостоятельная по своей организации и проведению в жизнь. Наконец, когда все они уже были завершены либо близились к этому, началась Крымская операция (с 8 апреля по 12 мая). Крупнейшими из указанных операций зимой и весной 1944 года были Корсунь-Шевченковская и Крымская; превосходить их могла лишь только Ленинградско-Новгородская операция, вошедшая в историю под названием “Первый удар”.