Николай Постников - Драма в Восточной Пруссии. Судьба 1-й русской армии генерала Ренненкампфа

Сам Н.А. Епанчин в своих воспоминаниях так объяснил свой приказ остановить преследование отступающих немецких частей: «Пруссаки отступали очень быстро, однако на флангах моего корпуса положение было по-прежнему неблагоприятное: XX корпус не в состоянии был перейти в наступление, а действие трёх полков 40-й дивизии не имели определённого успеха. При таких условиях продолжать отдельное наступление, с необеспеченными флангами и возможность перехода пруссаков в контратаку для охвата III корпуса, было рискованно». (См.: Епанчин Н. На службе трёх императоров. Воспоминания. М., 1996. С. 407—408.) И далее: «<���…> у нас были большие потери: 87 офицеров и 6117 солдат. Войска были крайне утомлены, приближалась темнота <���…> всё это вынудило удовольствоваться уже достигнутым успехом. <���…> Поэтому около 5 час. вечера я приказал прекратить преследование». (См.: Епанчин Н. На службе трёх императоров. Воспоминания. М., 1996. С. 408.)

Хотя, судя по документам, приказ о прекращении преследования отступающего противника в 25-й пехотной дивизии получили в 8, а не в 5 часов вечера:

«7/20 августа 1914 г. 11 час. 50 мин. вечера.

…генералу Шемякину.

25-я пех. дивизия на всём своём фронте имела полный успех. После упорного боя противник около 2—3 час. начал отступление, а в 6 час. вечера сопротивление его было окончательно сломлено… По приказанию командира корпуса, дивизия в 8 час. вечера (отмечено мною. — Н.П.) остановила преследование. (См.: Восточно-Прусская операция. Сборник документов. М., 1939. С. 200.).

Константин Яковлевич Шемякин—генерал-майор, в августе 1914 года начальник штаба XX армейского корпуса.

Т.е. раненых во время Гумбинненского сражения.

Так начальник штаба 8-й армии Э. Людендорф считал, что если бы 1-я армия П.К. Ренненкампфа, перегруппировавшись, после Гумбинненского сражения, начала бы наступление, то «при превосходстве сил русских нам не удалось бы удержать линию Вислы» и 8-й германской армии пришлось бы отступить за Вислу, а «в тех условиях, — признался Э. Людендорф в своих воспоминаниях, — в которых развивались события, отступление за Вислу вело бы нас к поражению». (Людендорф Э. Мои воспоминания о войне. 1914—1918 гг. Т. 1.М., 1923. С. 41.)

Генерал А. Ниссель ошибся, в действительности германским командованием было переброшено на Восточный фронт 2 корпуса и 1 кавалерийская дивизия. См.: напр.: Зайончковский A.M. Первая мировая война. СПб., 2002. С. 145.

Эту же мысль о значении Гумбинненского сражения, и не менее эмоционально, чем французский генерал А. Ниссель, высказал и представитель противника немецкий генерал Э. Людендорф, расставив, естественно, другие акценты, признав поражение, он писал: «Наше наступление на Западе также (как и на Востоке, после поражения под Гумбинненом немецких войск. — Н.П.) потерпело крушение, так как генерал Мольтке взял войска из победоносного положения, и благодаря этому 9 сентября 1914 г. совершилась драма на Марне». (См.: Епанчин Н. На службе трёх императоров. Воспоминания. М., 1996. С. 399.)

Ту же мысль о спасении Франции в августе 1914 года Россией высказал и У. Черчилль: «Быстрая мобилизация русских армий и их стремительный натиск на Германию и Австрию были существенно необходимы для того, чтобы спасти Францию от уничтожения в первые же два месяца войны». (См.: Черчилль В. Мировой кризис. М. —Л., 1932. С. 39.)

А.П. Будберг в августе 1914 года исполнял должность Генерал-квартирмейстера штаба 10-й армии.

К полудню, в самый разгар битвы, не выдержав натиска немцев, отступили XX армейский корпус и 40-я пехотная дивизия, оголив фланги III корпуса, который сдерживал атаки немцев в центре русской обороны, и тем самым создав реальную угрозу его окружения. Казалось, ещё немного, ещё последнее усилие и последний натиск со стороны немцев, и натянутая струна лопнет, оборона III корпуса будет прорвана, русские будут опрокинуты и уничтожены. В этот переломный момент сражения, командующий III корпусом генерал от инфантерии Н.А. Епанчин сохранил выдержку, не потерял присутствие духа и ясность ума, и принял, как выяснилось потом, единственно правильное решение. Видя, что наступательный порыв немцев выдыхается, он около двух часов дня отдал приказ о контрнаступлении, которое и решило исход Гумбинненского сражения. Именно этот приказ, по телеграфу, и попросил отменить П.К. Ренненкампф, но Н.А. Епанчин отказался. (См.: Епанчин Н. На службе трёх императоров. Воспоминания. М., 1996. С. 407.) В ответ П.К. Ренненкампф приехал в штаб III армейского корпуса и, не сдерживая себя, по словам Н.А. Епанчина: «…бросился мне на грудь с плачем. “Николай Алексеевич, что же это будет”, — повторял он в совершенном расстройстве». (См.: Епанчин Н. На службе трёх императоров. Воспоминания. М., 1996. С. 407.) Такое поведение П.К. Ренненкампфа граничило с истерикой, и в этот момент он вряд ли был способен адекватно командовать армией.