Мы выступали и за целостность России, и за право ее народов на самоопределение.
Но самоопределение не во время выхода из социализма. Не во время борьбы за новое. Мы предлагали, как временное решение, сохранить Российскую Федерацию (вместо СССР). И все дележи осуществить путем референдума потом, когда мы победим. А пока все силы надо собрать в единый кулак.
Все враги мощной будущей России внутри Германии выступили против нас — начиная с Гитлера и Розенберга. Нас поддерживали те, кто в основе будущей Европы видел в качестве союзников мощную Россию и мощную Германию.
К концу войны наш подход стал находить все больше сторонников среди национальных движений России, но было уже поздно.
Кстати, враждебное отношение США к нам питалось, видимо, и тем, что на власти США влияли украинская, прибалтийская и другие диаспоры в США. Они видели во власовском движении вариант все той же единой и неделимой России, из которой они хотели выйти даже ценой ее полного развала.
И, наконец, последнее. О реабилитации.
Я не хотел просить прощения у Сталина. Я хотел остаться ему врагом.
Я не хотел реабилитации при Хрущеве.
Я оставался врагом его попыток капитального ремонта социализма.
Тем более, мне было не на что надеяться при Брежневе и его преемниках.
А вот с новой Россией вопрос гораздо сложнее.
Я не хочу реабилитации от той части нынешней новой России, которая представляет собой частично обновленную, частично перекрашенную бывшую коммунистическую номенклатуру. Я остаюсь для нее врагом.
Я не хочу реабилитации от движения ветеранов войны. Руководство этого движения во многом состоит из ветеранов спецслужб, ветеранов политработников.
Какой реабилитации можно ждать от прокуратуры, состоящей из наследников судивших меня палачей — наследников не по крови, а по духу? Естественно, они сталинский приговор оставили в силе.
А вот о реабилитации в глазах демократического движения новой России я бы по-настоящему мечтал. Пусть не всегда последовательно, пусть с постоянным реверансом к враждебному идее большой России Западу, это движение выступает за те же идеалы, что и наш Манифест.
Я пошел с большевиками, так как поверил в их обещания создать великую процветающую Россию. Меня обманули.
Когда началась война, я — как и все — искренне пел «Вставай, страна огромная, вставай на смертный бой». Я с полной отдачей сил, не щадя жизни, принял участие в самом тяжелом этапе борьбы с гитлеровским нашествием.
Но я не хотел, чтобы меня снова обманули, чтобы борьба с коричневым диктатором позволила еще более укрепиться диктатору красному, дала ему возможность навязать свой режим новым странам и народам Европы. Как это ни было тяжело, я решил начать борьбу с этой трагической для России перспективой. Заслугу свою вижу именно в этом начале.
Ну, а что касается современности — это уже область ваших выводов, Гавриил Харитонович.
Г.Х. В Испании Франко создал единый мемориал всем участникам и жертвам революции и Гражданской войны. У нас, видимо, что-то подобное немыслимо. Нам нужно несколько мемориалов.
Мемориал № 1. Я думаю, что когда-нибудь Ленина вынесут из Мавзолея и похоронят, поставив памятник рядом со Сталиным и другими вождями. Но рядом с ними нужны памятники Троцкому, Зиновьеву, Бухарину, Рыкову, Берии, Хрущеву — всем лидерам большевистского варианта преобразований России. А в Кремлевской стене — таблицы с именами советских руководителей, или расстрелянных советским режимом, или обруганных им.
Мемориал № 2. Я думаю, что после перезахоронения царской семьи в Питере, в Донском монастыре деятелей послереволюционной эмиграции возникает второй мемориал — мемориал врагов большевистского строя.
Мемориал № 3. Революционерам, но врагам большевиков. Эсерам. Анархистам. Меньшевикам. Махно. Спиридоновой. Антонову.
Мемориал № 4. Мемориал тем, кто боролся за новую, постиндустриальную, демократическую Россию. И первым в этом мемориале должен стоять памятник вам. И — очень близко к вам — памятник Андрею Дмитриевичу Сахарову. Вы оба очень близки. Оба оказали советской системе огромные услуги в самые тяжелые для нее времена. Оба награждены высшими орденами этой системы.
Оба осознали бесперспективность этой системы для будущего России и необходимость отказа от нее. Она — вполне логично — объявила вас предателями. Но при этом попыталась предательство системы представить как предательство народа и страны.
Читать дальше