И. Кравченко - Музей Метрополитен

Юноша держит в руке книгу, символизирующую не только его образованность. Бронзино с товарищами увлекался поэзией, сочинял вирши, и томик стихов, который молодой человек заложил пальцем, намекает на возвышающее душу занятие. Поэтому не все так однозначно в этом «надменном» аристократе. Единственное, чего мы никогда не узнаем, — на каком стихотворении приоткрыта книга. Эта тайна оживляет строгую и величественную живопись произведения.

Художницу и спутницу своей жизни Жанну Эбютерн Амадео Модильяни писал часто, изображая ее с чуть склоненной головой, подчеркивая тонкие удлиненные черты лица, гибкую фигуру и заполняя ровным голубым, как небо, цветом глаза. Но при этом каждый портрет Жанны по композиции, антуражу и колориту — это совершенно новое произведение, выражающее такое удивление художника своей возлюбленной, словно он рисует ее в первый раз.

На представленном портрете Жанна изображена сидящей в кресле, она одета в нижнюю рубашку, волосы распущены. Во всем ее облике сквозит беззащитность и легкая блаженная слабость, какая бывает у человека, недавно вставшего ото сна. Мягкие цвета — белый, охристый, голубой — создают теплый и светлый колорит картины.

Этот портрет жены и музы Модильяни написал во время тяжелой болезни, незадолго до своей смерти и гибели Жанны, которая не смогла перенести разлуки с любимым.

Венецианец Гварди почти все свое творчество посвятил «ведуте» — изображению городских пейзажей. Главной героиней его картин была Венеция. Он часто рисовал какие-либо уголки своего любимого города и реже — панорамы, подобные той, что представлена на этом полотне.

На переднем плане показана лагуна с кораблями, лодками и людьми в них, а вдали, за всей этой кипящей жизнью, видны Дворец дожей, площадь Сан-Марко и Торре дель Оролоджо — Башня с часами, и надо всем раскинулось огромное небо с плывущими по нему облаками. Все три стихии, царствующие в этом городе, — вода, земля и небо занимают в картине Гварди равное положение.

Особенностью живописи художника было еще и то, что он умел передавать влажный венецианский воздух, окутывающий здания и людей и придающий им зыбкие, слегка плывущие очертания. Гварди хорошо знал законы пленэрной живописи, в его время мало кем постигнутые.

«Алтарь Мероде», названный так по фамилии долго владевшего им семейства, сначала приписывался Рогиру ван дер Вейдену, потом — мастеру из Флемаля, которого позже отождествили с Робером Кампеном.

В произведении видны особенности искусства позднего Средневековья — яркие краски, некоторая условность изображения и отчасти уплощенное пространство, но оно уже принадлежит Возрождению: божественные персонажи, хоть и отделены от людей, но помещены с ними рядом, и Дева Мария, архангел Гавриил и Иосиф выглядят не менее реалистично, чем донаторы в левой створке. Но главное — при малых размерах триптих производит впечатление большого. В нем чувствуется величественный дух, отличавший картины ренессансных мастеров.

Триптих полон подробностей, которые замечательны сами по себе: кованые подсвечники, узорчатый пояс архангела, а за раскрытым окном, в пространстве городского пейзажа, — люди, и не только на улице, но и в лавке, где в темных проемах дверей угадываются силуэты. Многочисленные детали потому и выписаны так тщательно, что большинство из них наделено особым смыслом. Например, белые лилии в кувшине символизируют чистоту Девы Марии, раскрытая книга на столе — ее мудрость, рукомойник — воды Крещения, свеча — тот свет, что несет миру Христос. Мышеловки на столе и за окном, поставленные Иосифом, отсылают к словам блаженного Августина о том, что «крест Господа есть мышеловка для дьявола». Если тщательно разглядывать алтарь, можно увидеть, как из круглого оконца слева летит к Марии крошечная фигурка младенца Христа, несущего крест. В этом небольшом триптихе вкратце излагается вся новозаветная история.