Т. Акимова - Британский музей

На знаменитом розеттском камне имеются надписи на трех языках, содержание текста — постановление Птолемея V Эпифана, освобождавшее египетских жрецов от уплаты одного из налогов и устанавливавшее культ царя в мемфисском храме. Повторение декрета на языке царей эллинистического Египта (греческом), народном разговорном (демотическом) и иероглифическом (языке жрецов) было необходимо, ибо указ касался всех. Верхняя часть плиты не сохранилась, также пропало несколько иероглифических строк.

Надписи, начертанные на плите предположительно из темного базальта, были обнаружены в 1799 инженером Пьер-Франсуа Бушаром, который во время египетской кампании Наполеона Бонапарта копал шанцы у города Розетта. После разгрома французского экспедиционного корпуса на Ниле и сдачи Александрии розеттский камень, согласно XVI статье александрийского договора, отошел к Англии и попал вместо Лувра в Британский музей.

С расшифровки этих надписей и начинается египтология. Сличение одного и того же текста, написанного на разных языках, позволило специалистам понять нечитаемые до этого древнеегипетские иероглифы. Найти ключ к письменам удалось лишь через 20 лет после обнаружения розеттского камня сразу двум ученым — англичанину Томасу Юнгу (1819) и, независимо от него, французу Жан-Франсуа Шампольону (1822), который сумел установить произношение каждого иероглифа в картуше (продолговатом контуре с горизонтальной линией внизу, указывающем, что написанный в нем текст является царским именем) «Птолемей» и прочесть его на всех трех языках. Затем, опираясь на знание коптского и греческого языков, он расшифровал остальные неизвестные знаки надписи.

Деревянные статуэтки земледельцев, пекарей, гончаров, ткачей были найдены во многих гробницах эпохи Древнего и Среднего царств. Древние египтяне верили, что жизнь человека после смерти будет подобна земной — придется пить, есть и одеваться. Поэтому отправляющийся в «страну блаженных» фараон нуждался в многочисленных слугах. В других странах (например, в Месопотамии) ради подобных целей убивали рабов умершего правителя. В Древнем Египте поступали гораздо милосерднее: вместо настоящих людей в «вечном доме» царя оставляли их изображения. Египтяне считали, что после смерти человек, как и при жизни, больше всего будет нуждаться в хлебе, соответственно, самым важным станет труд земледельцев и пекарей.

Статуэтки, изображающие эти виды работ, были обнаружены в усыпальницах многих фараонов. Миниатюрная скульптура представляет человека с мотыгой в руках. Разбивать комья, которые остались после обработки земли плугом, — очень тяжелое дело, но оно было необходимым, ибо обеспечивало богатый урожай. Скульптор точно и реалистично показал орудие труда и позу земледельца, тогда как его самого изобразил согласно условным правилам канона: небольшой рост и слабое телосложение — свидетельства низкого социального статуса, а красно-коричневый цвет кожи — знак принадлежности к мужскому полу.

Египетское искусство, выполняя магические задачи, было призвано хранить лишь то, что имело значение для вечности. Человек, занятый работой, мало интересует художника, ведь важен не он, а его труд, от которого зависит благополучие загробной жизни фараона. Поэтому достоверность проявляется только в изображении атрибутов ремесла и жестов «слуг царя». Стиль подобных статуэток вплоть до эпохи Нового царства менялся мало: каждая из них, будучи символом определенной профессии, наделялась типичными и запоминающимися чертами. Иногда фигурки объединялись в группы, представляющие живые и непосредственные жанровые сценки.