А. Майкапар - Галерея Тейт Лондон

На данном холсте Байский залив стал декорацией для повествования об Аполлоне и Кумской сивилле. Сюжет восходит к «Метаморфозам» Овидия. Он повествует о том, как Аполлон влюбился в сивиллу из Кум, что на севере Италии. Бог обольщал ее, обещая за объятия продлить ей жизнь на столько лет, сколько пылинок содержится в пригоршне пыли. И хотя она отказала ему, Аполлон сдержал свое слово и наделил ее долгожительством, но не дал вечной юности. Таким образом, она оказалась обреченной на столетия существования в образе дряхлой старухи. Сивилла, молодая женщина, изображена сидящей перед Аполлоном. Ее руки, сложенные чашечкой, наполнены пылью. Бог сидит перед нею на камне, одна его рука — на лире. Этот сюжет довольно поздний, впервые он появился в XVII веке.

Хотя Тернер, безусловно, был городским жителем, его всегда привлекала морская стихия. С начала 1830-х он постоянно наведывался в Маргейт — городок на побережье в графстве Кент. Здесь художник сделал множество зарисовок видов моря в разные моменты: штиля, волнения, бури, в дневные часы, на закате…

В картинах автора поражают и восхищают как сама идея, так и мастерство ее воплощения. Что касается идеи, то зритель всегда «слышит» в его пейзажах, в особенности морских, некий романтический мотив, который, кажется, изливается из самых глубин и сокровенных уголков человеческой души. Такое впечатление, что тернеровский пейзаж буквально что-то говорит, внушает… Он захватывает зрителя, делает его соучастником, внимающим зову природы.

Увлечение живописца пейзажами с изображением штормовой погоды объясняется его интересом к теме возвышенного. Он снова и снова напоминает о могуществе природы, изображая море как прекрасную и одновременно устрашающую стихию. Для Тернера океан был фоном, на котором разворачивались действия, разыгрывались драмы. Особенно это ясно, когда в картину действительно привносится человеческий фактор, например, в виде кораблекрушения. Но и на данном полотне, где передана только стихия, ощущается возможность такой катастрофы.

Почти монохромной гаммой темных тонов мастер изображает плотную завесу штормовых туч. Кажется, что здесь он использует тот же метод, каким пользовался, создавая подобные рисунки на бумаге: рисует гребни штормовых волн и кончиками пальцев снимает небольшое количество краски, чтобы рельефнее передать изгибы волны.

Данная картина и «Тень и Тьма. Вечер Всемирного потопа» задуманы Тернером как парные. Художник задался целью создать нечто в буквальном смысле глобальное. Полное первоначальное название работы — «Свет и цвет (теория Гете) — Утро после Всемирного потопа — Моисей, пишущий книгу Бытия». Таким образом, этот холст — как бы видение Моисея названного момента. Что касается теории цвета Гете, то Тернер интересовался ею очень глубоко, особенно той частью труда, которую поэт назвал «Чувственно-нравственное действие цветов».

Невозможно детально сопоставить характеристики цветов Гете (встречается суждение, что его цветовой круг имеет такое же значение для живописи, как Периодическая система элементов Менделеева для химии) и употребление красок Тернером. Но об одном цвете — желтом, играющем ключевую роль в данной картине, — сказать необходимо. Если смотреть сквозь стекло этого цвета, то «глаз обрадуется, сердце расширится, на душе станет веселее, кажется, что… веет теплом». Чистый желтый приятен, однако при его загрязнении, переходе в сторону холодных тонов (цвет серы) или нанесении на «неблагородную» поверхность он приобретает негативное звучание и отрицательный символический смысл. Доминирование этого цвета в картине согласуется с идеей Гете, что желтый цвет — первый, получаемый от света. Круг символизирует устройство человеческого глаза.

Приведенные выше даты жизни художника и создания картины свидетельствуют, что к иллюстрированию «Божественной комедии» Данте Уильям Блейк обратился в конце жизни.