Бриджит Пейн - Как искусство может сделать вас счастливее

Бог знает, почему для того, чтобы ваши глаза открылись, вам не нужно смотреть на что-то, в точности похожее на мир. Когда искусство — любое искусство, будь то утонченный реализм Вермеера или дикий абстракционизм масштабного настенного граффити, нарисованного в подворотне на прошлой неделе, — оставит на вас свой отпечаток, вы всё увидите более отчетливо, не только то, что вы считали искусством.

Это все равно что выйти из темного кинотеатра и изумиться тому, что на улице все еще день, — одно мгновение все вокруг сверкает.И знаете, Тёрнер действительно был прав насчет закатов. И вы действительно можете увидеть лицо девушки со всех углов одновременно, потому что она говорит с вами, она двигается, она не статична. И жестянка из-под супа сверкает во всей своей обыденной красоте, и возможно, вас посещают провокационные мысли о капитализме, а возможно, нет. Но в любом случае вы думаете и видите. Свет включился.

Единственное, о чем стоит помнить личности: другие люди реальны. Это все, чему стоит научиться. Это займет вечность, но вы можете начать сейчас.

Мы все сначала были маленькими детьми. Вернее, сначала мы были зиготами, потом младенцами, потом маленькими детьми. Но основная предпосылка одна: мы все начинали как эгоисты. Мы были глубоко, абсолютно и полностью эгоцентричны. Известный исследователь когнитивного развития Жан Пиаже одним из первых заметил, насколько глубоко эгоистичны и насколько должны быть эгоистичны маленькие дети. Он говорил, что это подходящий для эгоизма возраст. Что мы взрослеем, когда обучаемся видеть вещи с точки зрения других людей. Учимся верить, что чувства других людей так же важны для них, как наши — для нас. Совершенно точно, что мы не рождаемся с этим, мы с трудом учимся этому в течение долгого времени. Как говорит Фрэнк Чимеро, возможно, этот процесс длится даже дольше, чем наша жизнь.

Джордж Элиот, писательница девятнадцатого века, которая в наши дни не слишком популярна, внесла огромный вклад в сокровищницу человеческой мудрости, сказав, что культивирование эмпатии — это настоящий и достойный человека труди что лучшие из нас до сих пор работают с этим над собой, несмотря на зрелый возраст. Потому что это дьявольски сложно. В каждом из нас до сих пор живет маленький ребенок, которому совершенно неинтересно, как чувствует себя кто-то другой. Вы когда-нибудь пытались заставить малыша сделать что-то, чего он делать не хочет? Да. Это тяжело.

Так что, возможно, вы спрашиваете себя: какое отношение это имеет к вопросам искусства и счастья? Ответ: прямое. Если эмпатия — один из основных ресурсов глубокого человеческого счастья (в отличие, скажем, от того мимолетного ощущения счастья, которое дает пиво или шоколадка), искусство — это источник эмпатии.

Представьте себе, что вы могли бы позвонить кому угодно по волшебному видеофону. Вообще кому угодно. Живому или умершему. Знаменитости или затворнику. Умному, смешному, мечтательному, сумасшедшему. И вы могли бы спросить этого человека, какой была или какой является для него жизнь. Как он видел мир. Каково это — быть в его шкуре и идти его путем в отведенный ему момент человеческой истории, в том месте, где ему довелось жить. И все, кому вы позвоните и спросите, ответят вам. Они расскажут вам, как их современники и соседи думали, видели и чувствовали, и даже больше того, они вывернут собственное существо наизнанку и покажут вам, каково это — быть ими, и только ими: откроют вам свои чувства, ощущения, заботы, саму свою сущность. Один за другим, а потом еще один и еще.

Знаете, что здесь описано? Созерцание произведений искусства. Когда вы смотрите на чье-то творение, вы видите реальность того человека, который его создал. Задумайтесь об этом, и у вас не останется сомнений: этот человек был так же реален, как и вы сами. Он был центром собственной вселенной, как и вы — центром своей. Он обладал уникальным восприятием действительности, какого не было ни у кого из живших прежде и не окажется у тех, кто будет жить после него, — и выражал это восприятие уникальными способами. Нет более надежного доказательства существования других, чем то, что они создали.

Правда, здесь кроется серьезная проблема. До недавнего времени (и во многом до сих пор) вы не могли просто позвонить «кому угодно» по волшебному телефону искусства. Вы могли лишь ощутить реальность тех людей, которые были достаточно везучими, чтобы их причислили к «художникам», а их искусство стало каноническим. Эти люди были в большинстве своем мужчинами и по большей части белыми. Предубеждения прошлого и настоящего приводят к тому, что мы имеем доступ к продуктам творческой деятельности значительно меньшего количества людей, чем должны бы. И это трагедия. Но ограниченная выборка, которая нам доступна, все равно доказывает основной момент: на что бы вы ни смотрели, человек, который создал это творение, существовал на самом деле.