Елена Грицак - Мюнхен и Нюрнберг

Италия, прекрасная страна искусств, продолжала занимать мысли Дюрера и после возвращения в Нюрнберг. В родном городе он стал знаменитым и, никогда не испытывая недостатка в заказах, а следовательно, в деньгах, мог всецело отдаваться творчеству. В его картинах навсегда остался итальянский след, но восторженный поклонник чужой живописи постепенно уступил место зрелому мастеру-патриоту. Спокойный, размеренный дух бюргерского дома ощущается в серии гравюр «Жизнь Марии». Святое семейство в композиции «Бегство в Египет» больше похоже на семью германского ремесленника. В «Поклонении волхвов» с немецкой тщательностью выписаны кубки, украшения, цветы и проросшие между щелями в плитах стебли, а рогатый жук на краю картины изображен с дотошностью естествоиспытателя.

Дом-музей Альбрехта Дюрера

В 1513–1514 годах Дюрер создал три превосходные гравюры («Рыцарь, смерть и дьявол», «Святой Иероним в келье», «Меланхолия»), сумев образно показать все, чем в ту пору жила Германия. Основой для первой из них послужил философский трактат Эразма Роттердамского, в частности рассуждения о рыцаре как представителе кровавой, смутной и одновременно героической эпохи, заставлявшей человека направлять все свои силы и таланты только на выживание. В контраст рыцарю святой Иероним – погруженный в книги ученый, воплощение созерцательной, казалось, беззаботной жизни, так привлекавшей людей физического труда. Самым глубоким в своем трагизме стал образ Меланхолии. Считается, что в этой странной гравюре автор зашифровал собственные раздумья: могучая крылатая героиня, задумчиво сидящая среди разбросанных вещей, написана так, как выглядел бы творящий гений, которому не удалось раскрыть тайну бытия.

Дюрер не раз высказывал мысль о невозможности достижения идеала и осознания сути понятия «прекрасное», ибо у каждого оно свое. По его мнению, художник имеет возможность приблизиться к совершенству, в чем ему помогает природа. Со временем он пришел к убеждению, что «человеческое тело не может быть вычерчено с помощью циркуля и линейки, но должно быть нарисовано от точки к точке». В рисунках зрелого периода творчества («Немезида», «Адам и Ева») видно, как автор стремился к передаче разнообразных естественных форм, постепенно уходя от идеального типа. К 1512 году, уже накопив достаточно материала для большого труда, он долго не мог приступить к нему, поскольку был занят заказами императора Максимилиана («Триумфальная арка», «Портрет императора Максимилиана», рисунки на полях императорского молитвенника) и хлопотами о пенсии. Только в 1525 году знаменитое «Руководство к измерению» вышло в свет, показав разносторонность дарования Дюрера, изложившего здесь основы геометрии, перспективы, коснувшегося вопросов оптики, астрономии, архитектуры, представившего читателю теорию орнамента.

Сегодняшние посетители переступают порог дома-музея великого живописца не без волнения. После смерти Дюрера в нем долго жили другие, чуждые искусству люди, и только в 1825 году город выкупил здание, чтобы создать музей. Поклонники художника-мистика приезжают в бывшую имперскую столицу ради посещения одного лишь дома, где можно увидеть собрание графики и живописных работ, а также потрогать гравюрный пресс, откуда вышли первые листы «Апокалипсиса». Станок находится в той самой комнате с видом на Кайзербург, в которой великий мастер создал свои последние произведения.

Могила Альбрехта Дюрера на старом городском кладбище

Посещение мемориальных жилищ нередко приносит разочарование, ведь чаще всего обстановку, некогда окружавшую гения, заменяет скучная выставка. Однако визит к Дюреру не разочарует даже тех, кто не относит себя к его поклонникам. Таинственно скрипящие лестницы, низкие дверные проемы (средневековые немцы не отличались высоким ростом), тонкие солнечные лучи, пробивающиеся сквозь решетки окон, и даже запах краски в мастерской создают иллюзию того, что художник все еще жив и в любой момент может войти в комнату, чтобы поприветствовать или прогнать посетителей. Впрочем, последнее скорее всего сделала бы фрау Дюрер, о которой умалчивали биографы и очень жестко отзывались друзья живописца.