Для ряда направлений буржуазного искусства эпохи империализма характерно разложение представлений о прекрасном, эстетизация объективно безобразного и отвратительного, т.е. стремление представить его в качестве прекрасного. Мы знаем, что безобразное и низменное могут выступать в реалистическом искусстве только в качестве объекта осуждения и преодоления, но не любования и восхищения. Эстетизация безобразного, отвратительного является в современном упадочном буржуазном искусстве средством утверждения пороков капитализма, уродующего и коверкающего прекрасное в общественной жизни.
Если реалистическое искусство в силу наличия в нем высоких эстетических идеалов прекрасно изображало не только прекрасные, но и безобразные явления, при этом отнюдь не эстетизируя, а осуждая их, то декадентское искусство, стремясь к эстетизации безобразного, пытается и прекрасное сделать в искусстве безобразным. Вспомним, например, мертвенность пейзажей Сезанна или отталкивающие картины кубистов, в которых уродуются прекрасные формы предметного мира. А это ведет к распаду реалистической формы, достигшему своего апогея в современном сюрреализме и абстракционизме.
Жизненно правдивое искусство, говорит наша эстетика, прекрасно не только благодаря своему содержанию, но и благодаря своей форме. Призванное служить утверждению прекрасного в действительности и воспитанию в людях чувства красоты, искусство всю систему своих выразительных средств черпает из проявлений красоты в самой действительности.
Законы и нормы художественного языка вырабатывались в реалистическом искусстве в процессе воплощения в художественной форме правдивого содержания искусства. Они поэтому обладают некоторой красотой даже сами по себе, будучи абстрагированы от конкретных произведений искусства (как, например, могут быть красивые или некрасивые гармонические последовательности в музыке, архитектурные формы, цветосочетания в живописи и т.д.). Художественная форма, построенная с учетом этих закономерностей, до известного предела будет красивой именно как форма, даже независимо от воплощаемого ею содержания (и в этом одно из проявлений ее относительной самостоятельности). Красота формы — одно из непременных, необходимых условий подлинного искусства. В настоящем искусстве форма никогда не может быть безобразной, нарушающей законы и нормы художественного языка.
В то же время необходимо учитывать, что эта абстрактная красота формы самостоятельна лишь до известных пределов, что главным источником красоты формы является красота художественного содержания. Красота формы словно оживает в своей выразительности, когда она становится содержательной, когда именно через эту красоту в ней раскрывается большой идейно-эстетический, внутренний смысл художественного произведения. Когда же красивая форма прикрывает пустое или даже безобразное содержание, эта красота является чисто внешней, мертвой, окостенелой. Но такое противоречие между содержанием и формой может иметь место в очень ограниченных рамках. Когда содержание целиком выхолащивается из художественного произведения или становится антиэстетическим и реакционным, форма разрушается и теряет свою даже чисто внешнюю красоту.
Формалистическая эстетика нередко выступает под флагом борьбы за красоту художественной формы. Примером может служить известная книга Э.Ганслика «О музыкально-прекрасном», где немало говорится о красоте музыкальной формы, строящейся по специфически музыкальным законам. Но музыкальная форма понимается Э.Гансликом как нечто совершенно бессодержательное, более того, она отождествляется с самим содержанием музыки. Очевидно, что при таком понимании формы красота ее сводится к чисто внешней, абстрактной красивости. Практически же даже в этом смысле слова она недостижима в искусстве, лишенном всякого содержания.
В противоположность формалистическому пониманию красоты в искусстве, в музыке, в том числе, реалистическая эстетика всегда говорила о красоте формы как о явлении, обусловленном красотою содержания. Великий русский музыкальный критик А.Н.Серов писал, например, что «идеальное совершенство музыки только тогда достигается, когда правда выражения совпадает с чисто музыкальной, мелодической красотою, когда высшая правда выражения вызывает высшую красоту музыки» [19] А.Н.Серов. Избранные статьи, т. I, стр. 375. Музгиз. 1950.
. Он считал, что без правды выражения музыка становится только погремушкой, более или менее приятной, но вместе с тем и более или менее пустой.
Читать дальше