Ларс Триер - Ларс фон Триер. Интервью - Беседы со Стигом Бьоркманом

Раз ты сам сыграл в своем фильме, означает ли это, что тебе нравится неожиданно выступать из тени, представать в новом для себя актерском амплуа?

Нет, на самом деле я этого не люблю. Это скорее редкое исключение. Просто я подумал, что раз я тоже принадлежу к этому фильму, то должен показаться хотя бы в крошечной сцене. «Европа» была для меня как семья, — я имею в виду весь фильм.

Многие сцены в «Европе» очень романтичны, особенно сцены встреч Лео и Катарины. Местами они напоминают сцены из фильмов Фассбиндера или Дугласа Серка. Например, ночная сцена, когда Лео и Катарина стоят на мосту, а сверху на них мягко падает снег. Но есть и другие сцены, где романтический канон или то, как герои выражают свои чувства, во многом напоминает возвышенный реализм Серка.

Одно время я интересовался Серком, однако я все же воспринимаю его как режиссера второго ряда. Мелодраматизм — главная составляющая его фильмов, но он нигде не переходит границ сентиментальности. На фильме Дугласа Серка никто не сидит и не рыдает. Его фильмы — это тонкие стилизации, и этот режим отстранения не дает зрителю возможности целиком проникнуться персонажами и их взаимоотношениями. Фассбиндер восхищался Серком.

Сцена на мосту в «Европе» романтична сама по себе, но снята так, что рука вряд ли потянется за носовым платком.

Это верно, и все потому, что стилизация создает дистанцию. Я не возражал бы, если бы зрители потянулись за носовыми платками. Но сцена требует этой стилизации, чтобы соответствовать стилю и форме всего фильма. И все равно сцена красивая.

Стилизация в фильме создает к тому же острое чувство клаустрофобии...

Это была одна из главных причин, почему мы снимали именно так. Там невозможно сориентироваться в пространстве. Фигурально выражаясь, мы снимали так, чтобы на протяжении всего фильма возникало ощущение, будто мы сидим в темном подвале где-то в Германии. Мне кажется, что в фильме нам удалось также передать чувство бездомности, которое возникает, когда едешь в спальном вагоне. Чувство оторванности от корней. Даже гостиничному номеру можно придать черты домашнего уюта, но с купе поезда это не получится.

Кроме того, во всех этих временных пристанищах ощущается меланхолия. Помню, как мы с Нильсом [Вёрселем] ездили в Берлин в период подготовки к съемкам «Le Grand Ма1» и нам нужно было поездить на метро. Тогда еще существовала Берлинская стена. Некоторые станции были закрыты, на них висели таблички, оставшиеся с довоенных времен. Их освещали только несколько унылых желтых лампочек. Все это выглядело невероятно грустно. Такое чувство, словно едешь на призрачном поезде в пещере ужасов в парке аттракционов. Странное ощущение.

Берлинская стена рухнула, пока мы снимали «Европу», и мне довелось побывать в Берлине через два дня после падения стены. Было очень интересно. Восточная Германия до этого момента казалась мне самым унылым местом на земле.

Однажды мне довелось быть на кинофестивале в Берлине, и я приехал туда очень легко одетым. В тот же вечер мне предстояло возвращаться домой; я ехал на небольшом «BMW», взятом напрокат. Внезапно начался снежный буран, и автомобиль увяз в снегу. В первый раз это произошло в Западном Берлине, но мне удалось вывести машину, и я продолжил свой путь транзитом через Восточный Берлин и Восточную Германию. Вдруг вижу впереди полицейское заграждение и даю по тормозам. Но на дороге гололед, так что машину заносит, и в конце концов она увязает в огромном сугробе. Полицейские подходят ко мне и выписывают штраф, поскольку мой маневр показался им чересчур опасным. Сумма была ощутимая, но они «пошли мне навстречу», предложив заплатить западными дойчмарками.

Так я и стоял на дороге под снегом в своем тоненьком костюмчике. Своими силами вывести машину на дорогу представлялось совершенно невозможным. Так что я спросил, есть ли у них телефон экстренной связи, по которому я мог бы позвонить. Да, это можно. Однако полицейские не рекомендовали мне этого делать, потому что понадобится не меньше трех суток, прежде чем за мной приедет эвакуатор. «Что же мне делать? — спросил я. — Я могу пойти на какую-нибудь ближайшую ферму и попросить приютить меня?» — «Разумеется», — ответили мне. Но если я это сделаю, они вынуждены будут меня арестовать, потому что у меня только транзитная виза. Моя ситуация — не их проблема. К счастью. Так что я сел в машину и стал ждать, они тоже сели в машину и стали ждать, а мимо по скоростной трассе один за другим пролетали «мерседесы».