Эдуард Фукс - Иллюстрированная история эротического искусства. Часть вторая

Карикатуры на Наполеона, на его жену Жозефину и на его генералов носят тоже зачастую эротический характер и изображают эротические мотивы. Если весть о какой-нибудь выходке Наполеона проникала в массы, то сатирическое остроумие не успокаивалось до тех пор, пока не изображало в карикатурной форме то, о чем гласила уличная молва. Примером в данном случае может служить одно из событий 1810 года. Наполеон имел в то время интимную связь с артисткой Жорж. Во время одного любовного свидания в Тюильри Наполеон неожиданно упал в обморок. Страшно напуганная подруга Наполеона дернула за сонетку, совершенно позабыв о том, в каком туалете и она, и император. Через мгновение в дверях показалась императрица. Эту ситуацию в точности воспроизвело сатирическое остроумие. Таких и аналогичных карикатур до нас дошло множество. Некоторые из них изображают, как проводила часы одиночества Жозефина во время дальних походов супруга. Все члены семьи Бонапарт, как мужчины, так и женщины, давали богатейший материал скандальной хронике, и сатира тотчас же подхватывала наиболее остроумные сюжеты. То же самое нужно сказать и о советниках и генералах Наполеона, о нередком обмене женами между ними, о галантных похождениях их в завоеванных странах и т. п. Мы имеем карикатуры, направленные против связи канцлера Камбасера с мадам Гизо, против «дипломатической деятельности» Талейрана в альковах хорошеньких женщин, против «кавалерийских атак» Мюрата и пр. Само собой разумеется, карикатуры эти появлялись совершенно анонимно и тайно распространялись. Наполеон, который потребовал даже от английского правительства наказания агитировавших против него английских карикатуристов, наверное, не поцеремонился бы с отечественными комментаторами своей интимной жизни и его семьи. До 1814 года сатирическое остроумие не решалось выступать против него открыто. Но положение изменилось тотчас же, как только он был низведен с пьедестала. К этому периоду относится иллюстрация игры слов «Serment de Ney» («Присяга Нея». — Ред. ). Эта карикатура имеет в виду присягу Нея, «храбрейшего из храбрых», которую он принес Наполеону, возвратившемуся с Эльбы.

Грация и изящество не вернулись в карикатуры. Не вернулись потому, что железная, бряцающая оружием Франция Первой империи была столь же враждебно настроена по отношению к грации и изяществу, как и революция. Тем не менее эротическая карикатура содержит все же нюансы, которые делают ее вновь средством возбуждения чувственности. Эти нюансы стали усиливаться, а сатирически-агрессивный элемент стал падать по мере того, как общественная жизнь вошла в период упадка, вызванного утомлением ужасами революции и железным режимом Первой империи.

Несмотря на то что революция в Германии происходила только в заоблачных высях философии и поэзии, она принесла все же плоды, которые в некоторых отношениях могут быть поставлены наравне с плодами Французской революции. Классическим свидетельством грубо циничного языка того времени служат литературные распри. Какой грубый тон господствовал в литературной полемике периода «бури и натиска», наглядно доказывает чрезвычайно редкий и потому высоко ценимый коллекционерами памфлет «Доктор Бардт с железным лбом», написанный в 1780 году. Этот памфлет направлен главным образом против главарей германского просвещения в XVIII веке, против Карла Фридриха Бардта, против комментатора Хогарта Лихтенберга, против эпиграммиста Кестнера, книгопродавца Николаи и других. Памфлет написан в форме пьесы; место действия — виноградники возле Галле, где вел свое хозяйство Бардт, скрываясь от разного рода преследований. Поместье Бардта изображено в виде публичного дома. Язык этого памфлета не поддается описанию. Это рекорд цинизма и грязи. Такова была германская литературная полемика в конце XVIII века. Чрезвычайно интересно, кто был автором этого непристойного памфлета. Автором был не кто иной, как Коцебу.

Этот памфлет интересен еще и с другой стороны. Он наглядно показывает, из какой грязи приходилось подымать германскую нацию. Разумеется, нечего скрывать, что и германские классики не останавливались ни перед каким грубым цинизмом, когда надо было парировать чей-нибудь меткий удар. В 1775 году Николаи выпустил грубую пародию на гетевского Вертера, назвав ее «Радости молодого Вертера». Гете не замедлил ответить ему эпиграммой самого грязного и циничного свойства. Эта эпиграмма оправдывается, конечно, тем обстоятельством, что пародия Николаи была далека от вполне понятной попытки рассеять тяжелое настроение, навеянное гетевским Вертером, легким, остроумным смехом.