Николай Барсамов: Айвазовский в Крыму

«Сюжет картины слагается у меня в памяти, как сюжет стихотворения у поэта: сделав набросок на клочке бумаги, я приступаю к работе и до тех пор не отхожу от полотна, пока не выскажусь на нём моей кистью. Набросав карандашом на клочке бумаги план задуманной мною картины, я принимаюсь за работу и, так сказать, всею душой отдаюсь ей.»

В 1848 году Айвазовский женился. Т. А. Листова, правнучка известного русского архитектора Монигетти, с которым Айвазовский учился в академии и был в командировке, рассказала о любопытных обстоятельствах женитьбы Ивана Константиновича. В один из приездов в Петербург он был представлен весьма знатной, пожилой, внешне очень привлекательной вдове, имевшей двух дочерей «на выданье». Девушки пожелали учиться живописи у знаменитого художника. Уроки проходили как обычно в таких случаях: барышни писали акварелью. Но через некоторое время вдова стала замечать, что художник слишком прилежен в занятиях, часто засиживается в её доме, начал устраивать музыкальные вечера и сам принимать в них участие — играл на скрипке под аккомпанемент даровитой пианистки, гувернантки её дочерей. Девочки, конечно, тоже музицировали; художник оказывал им и самой хозяйке дома особое внимание. Словом, все были довольны, а вдова уже гадала, какой из дочерей художник отдаст предпочтение, втайне мечтая, что вся эта кутерьма затеяна им ради неё самой. Всё это, однако, разрешилось самым неожиданным образом: Айвазовский вскоре женился на гувернантке — Юлии Яковлевне Гревс.

После женитьбы Айвазовский писал в одном из писем: «Теперь я спешу сказать Вам… о моём счастьи. Правда, я женился, как истинный артист, т. е. влюбился, как никогда. В две недели всё было кончено. Теперь, после восьми месяцев, говорю Вам, что я так счастлив, что. я никогда не воображал половину этого счастья. Лучшие мои картины те, которые написаны по вдохновению, так я и женился. Когда встретимся с Вами, тогда увидите всех счастливцев, и тогда выскажу остальной восторг. Мы по необходимости лето проводим здесь и только 10 или 5-го августа пустимся в Крым на постоянное жительство.

Я работаю более, нежели когда-либо».

Чтобы отметить своё возвращение в родной город и первое десятилетие своего творчества, Айвазовский устроил весной 1846 года выставку своих последних произведений и большой народный праздник. В Феодосию, кроме многочисленных гостей, прибыли из Севастополя шесть военных кораблей во главе с флагманом «Двенадцать апостолов» под командованием адмирала Корнилова. Газета «Одесский вестник» дала тогда в статье «Художественная выставка картин И. К. Айвазовского в Феодосии» очень высокую оценку искусству Айвазовского. В Петербурге Кукольник в связи с этой выставкой писал: «Пределы развития таланта такого, как талант Айвазовского, бесконечны и безбрежны, как стихия, им любимая.» Известный композитор А. Н. Серов (отец выдающегося художника В. А. Серова) написал из Феодосии своему другу В. В. Стасову в Петербург, сколь захватывающее впечатление произвела на него выставка.

После открытия выставки одна из газет сообщала, что «выставка была открыта для всех сословий с 8 часов утра до 6 часов вечера». В дальнейшем не раз отмечалось, что выставки Айвазовского посещают люди всех классов общества и живо интересуются его искусством.

Айвазовский первый среди русских художников задолго до организации «Товарищества передвижных выставок» стал устраивать выставки картин не только в Петербурге, Москве или столицах европейских государств, но и во многих провинциальных городах России: в Симферополе, Одессе, Николаеве, Риге, Киеве, Варшаве, Харькове, Херсоне, Тифлисе и других. Он стремился приблизить своё искусство к народу и если проводил выставки своих картин самостоятельно, не входя в «Товарищество» (когда оно уже было организовано), то только потому, что они по объёму не могли войти в передвижные выставки «Товарищества».

Своей художественной деятельностью Айвазовский способствовал развитию просвещения в России второй половины XIX века.

Можно ли удивляться, что в Крыму слава Айвазовского очень скоро, прочно и надолго утвердилась. Симпатии к нему проявлялись среди самых различных слоёв общества и подчас самым неожиданным образом.

В сороковых годах прошлого столетия зажиточные слои крымского населения, особенно в деревнях, буквально терроризировал некий Алим, скрывавшийся в крымских лесах от рекрутчины. Всё награбленное у богатеев добро он раздавал нуждающимся и при грабежах не совершал ни одного убийства. Это привлекало на его сторону симпатии бедноты и делало Алима неуловимым. О его смелости складывались легенды. За поимку Алима полиция сулила крупное вознаграждение.