Меч Судьбы - Скороходова Т.Н.

Словно в страшном, тягучем, медленном сне, зверюга вскочила, замахнулась. Я подняла руки, крикнула. То, что веды никогда не должны произносить вслух. Силы утроились, удесятерились, питаемые яростью, горем и отчаянием.

Тигрица встряхнулась, сделала пару шагов, пошатнулась и упала. Лапы разъехались, глаза тьмы угасли. Не навек, не навсегда. Смешение сил не позволит смертному проклятию убить тварь.

Жаль.

Меня толкнули в спину, подхватили, затрясли:

- Ты как?

Никак.

Ольга казалась странно маленькой, худой, это изломанное тело не могло быть Ольгой. Голова поникла на вывернутой шее, разноцветные глаза закрыты навек. От таких ран даже вампиру не оправиться. Вейр молча прижал меня к себе, глядя куда-то за спину. Я обернулась.

Киннан стоял у входа в пещеру. Смотрел.

Смотрел на Ольгу, не отрывая карих глаз. Медленно подошел, провел рукой по коротким взъерошенным волосам, щеке, губам. Бережно подхватил, снял с каменного копья, встал на колени. Посидел, закрыв глаза, тряхнул головой и встал, сжав побелевшие пальцы.

Вокруг него возникала дымка. Серо-зеленый, еле различимый ведовскому взгляду туман клубился, рисовал причудливые изменчивые картины. Взмах медвежьей когтистой лапы, оскаленная морда рыси, глаза совы. Разверстая ужасная волчья пасть, огромный клюв орла, размах черных крыльев. Тени множились, растворялись, исчезали, чтобы родиться вновь, еще более четкими, ясными. И злыми. Киннан произнес одно слово. Гортанное, четкое. Древнее. Стая теней, сорвавшись с цепи, взвыв, кинулась на тигрицу. Зверюга покатилась, упала в море. Рой теней окутал тело, отшатнулся от свинцовой воды, завис в воздухе.

Из моря выходила Хлада. В облике разъяренной, обманутой и преданной женщины. Лицо светилось грозной красотой, полыхало неземным мертвенным светом. Глаза аспида остановились на шамане, который застыл у тела Ольги, молча ожидая убийцу:

- Вот и все. Прощай, охотник.

Тень бросилась, Киннан отшвырнул ведьму хлестким ударом ярко-зеленого кнута. В левой руке блеснул изумрудом нож.

- Ищите путь… вниз! Только там… спасение! Я задержу! - еле расслышала я сквозь душераздирающий вой.

Я повернулась, поскользнулась, замешкалась и ахнула. К нам мчались волки. Серая лавина катилась по берегу. Следом за волками летела грозовая туча теней. Призраки леса, духи павших древних во главе с Ириэлллой спешили на помощь.

Волна волков сшибла Хладу с ног, погребла под собой. Заледеневшие тела падали на берег, отряхивались и снова бросались в бой. Духи вились над схваткой, озаряя берег вспышками магии. Ириэлла, взмахнув руками, окутала берег призрачным серебристым туманом, в сердце которого стоял Кин. Вокруг него бился огромной змеей сияющий кнут, щелкавший поверх живого шторма оскаленных морд. Рой духов атаковал ведьму, которая играючи расшвыривала волков порывами снежной бури, но чудо-кнут отвлекал, мешал Хладе нанести смертельный удар. Вейр, улучив момент, выстрелил из арбалета. Серебристая молния прошила Хладу и исчезла в морской дали, не причинив ни малейшего вреда. Ириэлла, глядя на меня, беззвучно крикнула, махнула рукой.

Отмерев, бросилась в пещеру, зло всхлипнув. Киннан задержит ведьму, даже ценой собственной жизни, я видела это в его карих глазах. Какие же мы идиоты, если решили, что Хлада разгуливает только по ночам! Тварь обвела нас вокруг пальца, как детей малых! Ольга бы была жива, если бы не я… со своими дурацкими советами!

Глотая слезы, ворвалась в пещеру. Перепрыгнула костер, перемахнула бревна, промчалась по мягкому песку и влетела в проем мрака, который углядела раньше. Меня дернули за шубу с такой силой, что дух вышибло. Ойкнула, упала, подняла голову, высказала Северу все, что думаю, прерывисто вздохнула и едва не разревелась, сидя на земле и крепко обняв друга за шею.

Вейр тяжело дышал, оглядывая небольшую пещеру, освещенную одним факелом. Дальше, в глубь земли, вел узкий черный лаз. Щелкнул пальцами, поморщился, глядя на зеленоватый огонек, но промолчал, с тревогой глядя на меня. Земля вздрогнула, по телу прошла волна леденящего холода. Там, наверху, шел бой. Безнадежный, отчаянный. Некогда рассиживаться и причитать. Раскинув руки, легла, прижалась всем телом к земле. И нырнула с головой в Навь.

Я ослепла, оглохла, стала частицей тьмы. Мелкая, рваная дрожь, как вдох огромного тела, сотрясаемого кровавым кашлем, пробрала до кончиков пальцев, зашевелила волосы. Струилась мощным потоком кровь по венам подземных рек, рождались и гасли икорки жизни, отзываясь уколами острой боли во всем теле. Там, в глубине, тяжело, надрывно билось сердце. Сердце леса, сердце тьмы, сердце Хлады. И мое.