Джаннетт Уоллс - Дикие лошади. У любой истории есть начало

Отец очень меня расстроил. Он не просто взял и перестал платить, как обещал, у него даже не хватило смелости сказать это монахиням в лицо, поэтому он не приехал для того, чтобы меня забрать, а прислал телеграмму, чтобы я вернулась домой на перекладных.

Одетая в свое «мирское» платье, крашенное дома буковым орехом, я с чемоданом сидела в общей зале. Неожиданно появилась матушка Альбертина, для того чтобы отвести меня на станцию. Как только я ее увидела, как мои губы задрожали, а глаза наполнились слезами.

«И не думай начинать себя жалеть, — заявила она. — Поверь, тебе повезло гораздо больше, чем многим девушкам. Господь дал тебе способность не сдаваться и побороть такие сложности, как эта».

Идя по пыльным улицам до станции, я думала только о том, что потеряла свой единственный шанс получить образование, что сейчас возвращаюсь на ранчо Кейси, на котором и проведу всю жизнь, работая в то время, как папа пишет биографию безумного Билли Кида, а мама сидит в шезлонге и вяло обмахивается веером. Кажется, что матушка Альбертина поняла, о чем я думаю. Перед тем как я села в дилижанс, она взяла меня за руку и сказала: «Когда Господь закрывает окно, то Он открывает дверь. Тебе остается только найти эту дверь».

Когда дилижанс подъехал к Тинни,папа уже сидел в телеге напротив отеля. За ним все место было оккупировано четырьмя огромными собаками. Я вылезла из дилижанса, и папа немного криво улыбнулся и помахал рукой. Водитель скинул с крыши дилижанса мой чемодан, и я потащила его к папиной телеге. Папа слез с козел и попытался меня обнять, но я отстранила его руки.

«Ну, что скажешь про этих красавцев?» — спросил папа.

Собаки были черными, и шерсть их блестела. Они сидели и смотрели на происходящее, как помещики из своей усадьбы, и при этом у них жутко текла слюна, которая капала на сиденья. Я никогда в жизни не видела таких крупных собак. Они были настолько большими, что я не могла понять, как засунуть между ними свой чемодан.

«Что произошло с платой за обучение?» — спросила я.

«А, ты про это?»

Папа объяснил, что купил собак у бридера в Швеции, откуда животных и привезли в Нью-Мексико. Это были настоящие датские доги, собаки, которых держала европейская знать и дворяне. Некогда датские доги принадлежали только королям и были предназначены для охоты на диких кабанов. Папа убедительно вещал о том, что это очень практичные и престижные собаки. И он заверил меня в том, что к западу от Миссисипи ни у кого таких собак не было. Он сообщил, что четыре собаки стоили ему восемьсот долларов, но как только он начнет продавать щенят, он быстро «отобьет» расходы и потом еще прекрасно заработает.

«Так, значит, ты взял деньги, отложенные на мое образование, и купил этих собак?»

«Следи за своим тоном, — ответил папа. И потом добавил: — Тебе не надо было ходить в эту школу. Пустая трата денег. Я научу тебя всему, что тебе нужно знать, а мама добавит немного глянца правильного поведения».

«Так ты и Бастера из школы взял?»

«Нет. Он — мальчик, и ему нужен диплом, если он хочет чего-то добиться в жизни. — Папа подтолкнул собак и нашел пустое место, куда можно было поставить мой чемодан. — И кроме всего прочего, ты нам нужна на ранчо», — добавил он.

По дороге к ранчоКейси говорил в основном папа. Он рассказывал о том, какой у собак чудесный характер, и как его собаки привлекают интерес. Я пропустила мимо ушей его болтовню о финансовых перспективах. Я начала задумываться о том, что покупка собак дала ему повод отказаться платить за мое образование для того, чтобы просто вернуть меня домой. Я задумалась и о том, где же, черт возьми, находится та новая дверь, о которой говорила матушка Альбертина.

За месяцы моего отсутствия ранчо пришло в запустение. Доски забора кое-где вывалились, в курятнике было не мыто, и пол в сарае надо было срочно подмести.

Чтобы помочь управляться с делами на ранчо, папа пригласил Захария Клеменса с его женой и дочерью. Эта семья теперь жила в небольшом сарае на границе ранчо. Мама считала, что семья Клеменсов была нам не ровней, потому что они были нищими, как церковные крысы. Они были такими нищими, что вместо занавесок на окнах у них была бумага, а когда они только приехали, и папа подарил им дыню, они оставили косточки для рассады и засолили оставшиеся корки.

Но мне нравилась семья Клеменсов, и в особенности их дочь Дороти, которая умела работать. Она была молодой и крепкой девушкой с пышными формами. Несмотря на бородавку на подбородке, Дороти была красивой. Она могла освежевать корову, ловить зайцев и занималась огородом, который Клеменсы отгородили на нашей территории. Большую часть времени Дороти проводила около огромного чана, подвешенного над костром. Она варила еду, мыло, а также стирала и красила одежду для жителей Тинни.