Лев Гумилевский: Вернадский

В дальнейшем, чем дальше, тем больше, в поле зрения писателя вошли проблемы, связанные с наукой и техникой преимущественно в преломлении человеческих судеб их творцов. И когда Максим Горький обратился к советским писателям с призывом создать универсальную долговременную библиотеку жизнеописаний выдающихся людей всех времен и народов, существующую и развивающуюся и поныне книжную серию, инициалы которой – ЖЗЛ – стоят на корешке и этой книги, Л. К. Гумилевский оказался в числе тех, кто первым откликнулся на горьковский призыв. Четвертым по счету выпуском серии оказалась книга Л. И. Гумилевского «Рудольф Дизель» – биография немецкого ученого и инженера, чей вклад в историю техники едва ли нужно объяснять. Два года спустя писатель выпустил жизнеописание Густава де Лаваля – шведского изобретателя, потомка эмигрировавших из Франции гугенотов, создавшего первую в мире практически пригодную паровую турбину.

В дальнейшем, оставив на время научно-художественный жанр, Л. И. Гумилевский много времени и сил отдал созданию научно-популярных книг, в основном рассчитанных на более юного, нежели основная аудитория серии ЖЗЛ, читателя. Его книги о паровых турбинах, железных дорогах, путях развития отечественной авиации многократно переиздавались. На них воспитано не одно поколение подростков, иные из которых – теперь уже убеленные сединами почтенные люди – достигли вершин в мире техники. Переступить же ее порог им помогли книги, принадлежащие перу Льва Ивановича Гумилевского.

В годы Великой Отечественной войны немолодой уже писатель многое сделал для утверждения в сердцах советских людей патриотического чувства гордости за свою Родину и ее замечательных сынов. Изданные отдельными книжками очерки об «отце русской авиации» Н. Е. Жуковском и великом русском металлурге Д. К. Чернове вошли в серии «Великие русские люди» и «Великие люди русского народа», временно заменившие в суровую годину войны серию «Жизнь замечательных людей»; небольшие по объему и формату, книжки эти стали своего рода оружием – оружием идейной борьбы двух миров, двух политических систем, оружием в бескомпромиссной схватке с врагом, пытавшимся не только сокрушить нашу страну сталью, выкованной в крупповских и иных подобных арсеналах, но и отравить сознание ее бойцов стародавней сказкой об отсталости и неполноценности русского человека. Благородной задаче раскрытия образов великих ученых России Л. И. Гумилевский остался с тех пор верен до конца своих дней.

В рамках серии ЖЗЛ одна за другой выходили его книги! «Бутлеров» (1951), «Зинин» (1965), «Чаплыгин» (1969). А всего за год до своей кончины, в 1975 году, восьмидесятипятилетний писатель вновь обратился к фигуре Д. К. Чернова и написал книгу о выдающемся металлурге, написал живо и как-то по-юношески ярко. И все же, бесспорно, вершиной творчества Л. И. Гумилевского в жанре документальной научно-художественной биографии можно считать книгу «Вернадский», впервые выпущенную в 1963 году к столетию со дня рождения ученого, переизданную в 1967-м и ныне третий раз выходящую в свет, как раз в то время, когда не за горами уже столетие со дня рождения ее автора – талантливого первопроходца многих до него нехоженых в литературе троп, честного художника и кропотливого труженика-исследователя, искреннего патриота своего Отечества – Льва Ивановича Гумилевского.

Обратившись к произведению, существующему уже четверть века, редакция отнюдь не закрывала глаза на то, что прошедшие годы заставляют воспринимать в несколько ином освещении те или иные страницы в творческом наследии великого ученого, Оставаясь с точки зрения высказанных им идей современником все новых и новых поколений, Вернадский-человек остается, однако, в своем времени, со всеми его приметами и реалиями. А это значит, что живой, повседневный облик Вернадского отнюдь не закрывается гребнем все выше взметающейся волны изумления зоркостью его провидений. Спору нет – будь сейчас жив Лев Иванович Гумилевский, он, по-видимому, внес бы в свою книгу и некоторые новые оценки, собранные всемирной наукой новые подтверждения правильности концепций Вернадского. Причем все это легло бы, без сомнения, в единое художественное полотно его книги, хотя едва ли затронуло бы ее фактическую биографическую основу – разве что во второстепенных деталях, вновь добытых историками.

Однако пытаться сделать все это вместо автора книги – единственного, повторим, художественного произведения о Вернадском – было бы одинаково бестактно и по отношению к герою, и по отношению к писателю. Поэтому, переиздавая в соответствии с пожеланиями многочисленных читателей и ходатайством президиума Академии наук СССР книгу Л. И. Гумилевского, редакция внесла лишь сравнительно немногочисленные и не затрагивающие ее сути изменения по сравнению с последним ее прижизненным изданием. Они, в частности, коснулись иллюстративного оформления, дополненного усилиями вдовы писателя – В. В. Носовой-Гумилевской и работников редакции. Считая, однако, необходимым представить во всем блеске и величии фигуру Вернадского в ее сегодняшнем значении, редакция серии ЖЗЛ намерена ознаменовать юбилейный 1988 год – год 125-летия со дня рождения ученого – выпуском посвященного ему целиком историко-биографического альманаха «Прометей», в состав которого войдут и новые биографические материалы, и некоторые малоизвестные и даже вовсе неизвестные публицистические выступления Владимира Ивановича, и что, быть может, важнее всего – статьи, освещающие для широкого читателя сегодняшние трактовки многих сторон его научного наследия.