Дуглас Уайт: Быть Леонардо Ди Каприо

Не желая отказываться от своей хипповской идеологии, Джордж водил Лео на нью-эйджевые парады; где оба щеголяли в одних трусах, по уши в грязи, с посохами в руках.

Хотя Леонардо с малых лет привык к альтернативному образу жизни, когда ему было шесть, случилось нечто, выходившее, пожалуй, уже за всякие рамки. «Мы сидели в машине, – вспоминал он, – и отец вдруг сказал: „Когда я впервые занялся сексом, мне было как раз столько, сколько тебе. Тебе тоже нужно попробовать“. Но меня это не интересовало. Я тогда сказал: „Замолчи, пап. Не хочу я ничего такого пробовать. Лучше пойду и сделаю всю домашку“». Джордж позже объяснял это так: «При Леонардо мы никогда не шептались о сексе или наркотиках. Он все еще пробует всякое в жизни, и не обязательно при этом все делать правильно».

Не лучший рецепт для успешной жизни… Однако родителям Лео удалось каким-то образом найти компромисс между его пребыванием в контркультурной и традиционной среде. К тому времени маленький Лео начал ходить в начальную школу имени Коринн А. Сиде, учебное заведение при Калифорнийском университете; но Ирмелин была полна решимости дать сыну самое лучшее образование и через два года записала его в школу «Центр специализированного обучения». В эту школу съезжались дети со всего Лос-Анджелеса; успеваемость учащихся там была одной из лучших в Калифорнии.

«Она каждый день возила меня в школу – сорок пять минут туда и столько же обратно, – вспоминал Лео. – Каждый день – каждый будний день своей жизни – она тратила три часа, и все ради того, чтобы мне не пришлось ходить в обычную школу».

Лео рос дерзким, уверенным в себе пареньком, но в проблемном районе, где он жил, эти качества нередко оборачивались против него. Он ходил в лучшую школу города, но во дворе собственного дома его все равно донимали хулиганы. «Я был маленьким и наглым – убийственное сочетание», – вспоминает Леонардо, у которого к тому времени (стояла середина восьмидесятых) появился свой собственный стиль: панковская стрижка, кожаные перчатки и серебристые штаны. Он рос очень симпатичным парнем.

Его сводный брат Адам, как и Лео, презирал район, в котором они жили, и его обитателей. «Восточный Голливуд был самым мерзким кварталом из всех, – говорил он. – Мы называли его „город отбросов“». Вместе Адам и Леонардо не раз попадали в передряги. Именно сводный старший брат пришел на помощь Ди Каприо во время одного особенно неприятного эпизода, который Лео будет вспоминать и много лет спустя.

«Я очень хорошо помню – почему-то тот случай засел у меня в голове, – как в детстве убил голубя. Он хромал, а у приятеля был пистолет; вот мы и решили пристрелить его, чтобы он не мучился. Но голубь никак не хотел умирать, и нам пришлось выстрелить целых десять или пятнадцать раз. Смотреть на мучения этой несчастной птицы было просто невыносимо. Я сидел и плакал, глядя на голубя, которому все стреляли то в голову, то в спину, а он все трепыхался и трепыхался. Потом пришел мой сводный брат, взял доску и с воплем – хрясь! – добил его».

Жизнь в такой напряженной среде привела к тому, что Леонардо радовался каждой возможности выбраться из Лос-Анджелеса. На каникулы он ездил к родителям матери в Германию. Дедушка Вильгельм (в честь него Леонардо получил свое второе имя) и его жена Хелена – «ома» (бабуля), как Лео ласково ее называл, – переехали в Германию в начале восьмидесятых, устав от американского образа жизни. Дед верил, что упорный труд вознаграждается (что совершенно противоречило хипповской философии отца Лео), и благодаря этому Леонардо проводил каникулы в более благополучном окружении, чего из-за финансовых трудностей не могли обеспечить ему собственные родители. Хелена вспоминает, что, когда внук гостил у них в Дюссельдорфе, это было счастливое время для всех. «Лет с восьми, наверное, Леонардо стал проводить каникулы у нас в Германии, – рассказывает она. – Он даже в море впервые искупался, когда мы с дедом взяли его в круиз. Куда мы только не ездили – то на Багамы, то в Канаду. Брали его кататься на горных лыжах в Австрию. Он был очень счастливым ребенком, любил повеселиться и хорошо поесть… Он обожал немецкую кухню и больше всего любил свиную рульку с кислой капустой. А еще душу готов был продать за домашние картофельные оладьи и немецкие колбаски и сардельки».

Хотя Леонардо много раз бывал в Германии, он так и не смог выучить немецкий. «В лучшем случае мог объясниться несколькими фразами», – вспоминает Хелена.