Николай Надеждин: Коко Шанель

Дело в том, что Штатц, вероятно, искренне любил эту женщину. И, как человек трезвый и циничный, понимал, что война рано или поздно закончится не в пользу Германии. И тогда Коко надо будет исчезнуть из Франции и, возможно, из Европы. Исчезнуть с ним, с Шелленбергом и со всеми, кто захочет и сможет спастись. На счёт себя Штатц был уверен – он-то со своим опытом и изворотливостью не пропадёт. И ему нужна была эта роскошная женщина…

Прошло время, и война покатилась к неизбежной и закономерной развязке. Об операции «Шляпа» в Берлине уже не вспоминали – Черчилль недвусмысленно заявил, что не будет разговаривать ни с кем из немецкого командования, если речь не идёт о безоговорочной капитуляции. Да и какой вес могла иметь Коко Шанель в мире большой политики? Чего она бы добилась, даже если бы поговорила с Черчиллем? Разве что потеряла бы уважение в глазах этого могущественного политика.

Операция «Шляпа» так и осталась нереализованной идеалистической фантазией Коко Шанель.

Коко Шанель после войны.

В конце войны Штатц исчез. Он даже не попрощался с нею. Пропал, как пропадают на войне, – растворился в этой смертельной кутерьме, канул в небытие. Поначалу Коко его ждала, потом – забыла.

Вокруг неё разворачивались грозные события. Волна союзнических войск докатилась до Парижа. Коко в этот момент уехала к морю на свою виллу, а потом и вовсе перебралась в Испанию. Вернулась, когда Париж уже был освобождён от врага.

Любимый город лежал в руинах. Раны войны были настолько заметны, что у Коко заболело сердце. Она наконец поняла, как на самом деле чудовищна война.

Её небольшая фирма переживала трудные времена – как и все парижские бутики. Хозяйство Коко к тому времени сократилось до микроскопических размеров. Работала лишь маленькая мастерская на рю Камбо. Бизнес явно умирал, хотя наступивший мир обещал небывалый взлёт – после войны люди, истосковавшиеся по хорошей одежде, обязательно бросятся в магазины и бутики.

Но Коко было не до этого. Вокруг неё сгущались тучи враждебности. Поговаривали, что она водила дружбу с самим Гитлером и якобы отправляла в концлагеря евреев. И то и другое были лишь вздорные слухи. Но от этих чёрных сплетен веяло холодом неминуемой гибели.

Надо было спасаться. Коко была убеждена – она ни в чём не виновата. Но как доказать это французам? И она уехала в Швейцарию.

Шанель элегантно сочетает белое и чёрное в своём костюме. Начало 1960-х годов.

Даже в эти трудные годы Шанель не бедствовала. Она слишком хорошо помнила голодную молодость. Накануне войны Коко перевела значительную часть капитала в швейцарские банки, а остальное обратила в драгоценности. На эти средства она без особых проблем купила в Швейцарии аккуратный дом, окружённый садом. С визой незадолго до краха Германии помогли люди Шелленберга.

Не исключено, что имя Коко какое-то время оставалось в агентурном списке бывшей немецкой разведки, жалкие остатки которой пытались поддерживать некое подобие подполья в Европе. Но, скорее всего, никаких списков не существовало вовсе. Французы подозревали Коко в контактах с немецкой агентурой, но убедительных доказательств тому так и не обнаружили.

Как бы там ни было, но она безвыездно прожила в Швейцарии целых шесть лет. Много раз собиралась вернуться во Францию, но друзья её отговаривали. Приносили французские газеты, в которых Шанель прямо называли пособницей фашистов.

Только давняя подруга Мизя Серт повторяла:

– Это ерунда, Коко! Ты совершенно ни в чём не виновата. Они не посмеют!

– Франция меня ненавидит, – горько отвечала Коко

Шанель. На что Мизя возражала:

– А французы – любят! Она была искренне убеждена, что её милая Коко абсолютно невиновна.

Мизе тоже досталось. Полька по происхождению и русская по воспитанию, Серт обладала не вполне «чистой», с точки зрения нацистов, родословной и была вынуждена спасаться в Америке.

Коко Шанель. 1960-е годы.

Шесть лет неумолимо стареющая Коко Шанель провела в уходе за своим садом. Минимум прислуги, прогулки по берегу Женевского озера, редкие выезды в горы. Она почти ни с кем не общалась. Приезжала Мизя и рассказывала светские новости. Адрианна, которая не покидала Коко никогда, привозила модные парижские журналы. Потом появился телевизор, впрочем, Коко его смотрела редко.