Владимир Стеженский - Солдатский дневник

9.11.41.

Сегодня прочел доклад Сталина. Скорей бы наступил этот «переломный момент». А то немцы уже под Симферополем. Сволочи-немцы разбомбили Большой театр и университет! Как обидно, черт побери! Что вообще в Москве теперь делается, хотя бы на денек там оказаться! Когда я снова, Москва, тебя увижу, пройду по своим любимым переулкам, по набережной, по Красной площади, когда я снова увижу улицу Горького, побываю в Художественном театре. О, сто дьяволов и одна ведьма! Как гнусно сейчас сидеть здесь, в этом паскудном отверстии!

Что-то у меня с ногой, распухла и воспалилась, может быть, от холода, говорят, бывает. Сейчас перебрался в местный парткабинет. Здесь тепло и уютно. По радио звучит музыка — Шопен. Давно я не слышал музыки. А за окном ревет ветер, грохочет по крыше оторванный лист железа, бьет в окна мокрый с дождем снег. Хорошо бы у нас в общежитии опять протопили печку, а то сидеть там в шинели и щелкать зубами от холода не очень приятно…

Сегодня ночью мне приснился Юрка, мой двоюродный брат: худой-худой, маленький какой-то. (Слова проклятий тем, кто, сломал ему жизнь, позднее были вычеркнуты мною из текста.)

13.11.41.

Война докатилась и до нашего отверстия: с сегодняшнего вечера вводится затемнение. И так заниматься было неуютно, а теперь еще хуже будет. Ну, да как-нибудь перекурим. Нога моя, которая уже больше недели гноилась и опухала, вроде стала получше. Это наш военфельдшер меня исцелила. Симпатичная женщина, не то что санаторные врачи.

16.11.41.

Сегодня первый выходной, когда нас никто не теребил. Немножко отдохнул. Ходят слухи, что пришла почта. Скорей бы хоть одно письмо из Москвы от мамы, от Нины…

Вечером устроили мы пиршество: вареная картошка в мундире. Замечательная вещь! Хотим на днях сварить пшенную молочную кашу с тыквой. Очень хочется каши. Тут в столовой несколько раз давали кашу, но мне не доставалось.

17.11.41.

Наконец-то получил открытку из Москвы. Дома пока все благополучно. Исторический музей, где сейчас работает отец, хотят эвакуировать из Москвы числа 20-го. Тогда в доме будет полная неразбериха. Нинка уехала с нашим институтом в Ашхабад. Когда-то теперь связь наладится? Группу студентов нашего института уже дипломировали и отправили на Западный фронт. Там решат, кого в какую армию, а может быть, и за линию фронта.

26.11.41.

Время идет своим чередом. Изучаем армию противника, особенности его языка. Преподаватели у нас хорошие. Если бы было время да более подходящие условия, можно было бы многому научиться. Срок нашего отъезда, по слухам, через один-два месяца, хорошо, если продержимся здесь до Нового года. Из дома что-то давно ничего нет. Получил зато письма от школьных подружек — Мэри и Маргариты, Марго. Чувствую себя хорошо, только нога, сволочь, не заживает. Надоела она мне до чертиков.

3.12.41.

Наконец-то получил записку от Нины. Она в Муроме, едет в Ташкент через Куйбышев. Когда-то теперь увидимся. Да что там увидимся, хоть бы связь какую наладить. Мама дала телеграмму, что посылку из Москвы выслать пока нельзя. Что поделаешь, зато не буду беспокоиться, что уеду до ее получения. Когда отчалим, неизвестно, вероятно, к Новому году. Эх, послали бы через Москву! Вот счастье было бы! Ужасно скучаю по своей родной Москве. Неужели эти сволочи-немцы будут топтать своими сапогами наши московские улицы! Нет, нельзя себе это даже представить.

7.12.41.

Вчера и сегодня уехали еще две группы наших курсантов. В Куйбышев. А оттуда на фронт, какой — неизвестно. Сейчас сижу возле своей кровати. Вечереет. В соседней комнате играет патефон. Старые знакомые пластинки. Вспомнилась наша дача в Загорянке, терраска, Мэри… Хорошо, что у нас наладилась переписка.

11.12.41.

Наших погнали на работу, а я со своей ногой сижу дома. Читаю какую-то старую хрестоматию. Замечательные народные песни, стихи. Так грустно стало. Был бы я сейчас в Москве, сидел бы в литкабинете, копался в книгах. Черт бы побрал эту войну, когда она только кончится!

13.12.41.

Последние дни радио передает весьма утешительные сводки, а сегодня даже просто радостную: от Москвы гонят немцев на запад с огромными для них потерями. Они, сволочи, оказывается, уже были в Истре. Теперь нажать бы на них посильнее, глядишь, осенью мы бы имели возможность пить чай у себя дома. Завтра выходной. Нужно сходить утром на базар, — промыслить чего-нибудь.