Ариадна Борисова - Метроном

Мы сидели как мыши, не смея шелохнуться в боязни, что отправят спать, и комары справляли на нас свои вампирские пиршества. В какую-то неуловимую минуту голоса становились глуше, отдалялись… отдалялись… улетали ввысь. Бархатные звездные крылья смыкались над старым домом, над нашими головами, подхватывали, качали – ласковые крылья-руки, пахнущие домашним хлебом. Несли в сон, во вневременье, к перекрестку запредельных дорог, по которым, звеня бубенцами, вечно мчатся ямщицкие тройки и лоскутные кибитки, взметая до небес золотую, просквоженную солнцем пыль…

До того как навсегда разъехаться по городам и странам, мы, молодые братья-сестры, тоже пели, тоже перебирали семейные байки. Кто-нибудь, заходясь от смеха, непременно вспоминал: «А еще бабушка деда к плите приревновала!» Я хихикала над этим забавным случаем вместе со всеми, пока не вышла замуж. Лишь тогда мне вдруг стало понятно, что я унаследовала от бабушки не только имя.

Все те же упрямые черты характеров нет-нет да прорываются в новых порослях густо разросшегося древа. Однажды моя четырехлетняя внучка ревниво спросила:

– Бабушка, скажи честно: ты же должна меня больше всех любить, раз я ношу твое имя?..

В восемь лет я заболела золотой лихорадкой.

Вообще-то косвенно в запуске бациллы был виноват дедушка. Во-первых, я по его рекомендации прочла «Остров сокровищ». Во-вторых, дед опрометчиво проговорился, что до революции в нашей деревне проводились богатые ярмарки. В-третьих, он не учел, какой бурный всплеск моей фантазии вызовет это совпадение!

Ярмарка с ее сокровищами снилась мне ночью, грезилась на уроках. Перед глазами сиял жемчужный свет купеческих лотков, в узорчатых сундуках вспыхивала радуга самоцветов, развязывались дерюжные мешочки, полные старинных монет… и я попалась в сети собственного воображения.

От слова «клад» у мальчишек разгорелись глаза.

Группа единомышленников сколотилась, едва начались каникулы. Мы принялись тайно подкапывать задки старых конюшен и трухлявые останки покинутого выселка на горе. Самое большее, на что рассчитывали, – это организовать пароходство для путешествий. Самое меньшее – велосипедство. Если такового в мире не существует, мы бы открыли первое.

…Поисковый зуд вылечился позором.

В борьбе с вечной мерзлотой мы нечаянно сожгли бесхозную беседку на околице, лишив влюбленных места их обычных свиданий. Как потенциальных преступников, нас взяли под домашний арест на неделю без права переписки и встреч.

Бабушка сокрушалась:

– В кого ты такая уродилась? Мама по сравнению с тобой была паинькой!

Прямой намек адресовался папе. Это он привил всем шуринам страсть к охоте-рыбалке и норовил пуститься в лесное бродяжничество, как только позволяло время.

Прабабушка Евдокия сурово поджала губы:

– Бога забыли, вот и наказание.

Я встрепенулась: в библиотеке деда меня давно привлекала книга «Преступление и наказание». Теперь я просто обязана была ее прочесть, чтобы исправиться раз и навсегда! Книга представлялась мне чем-то вроде руководства для коррекции людей, склонных к правонарушениям.

Никакая это оказалась не инструкция для безупречного поведения. Дедушка не одобрил бы чтения «взрослого» романа.

Он библейски считал, что всему свое время.

Рассеянно пролистывая страницы, я сидела на диване в дедушкином кабинете и болталась в хаосе мыслей. Думала о Боге прабабушки Евдокии, о маме и о том, что все взрослые, боги и Деды Морозы любят только паинек.

Я, конечно, больше не верила в Деда Мороза – нашего физрука, который потеет на школьных утренниках в белой бороде и красной шубе. Это смешно – верить в такого Деда Мороза. Настоящий Дед Мороз живет в Лапландии и посылает достойным детям настоящие подарки, не профсоюзные…

В дверь кабинета заглянула мама, и я поспешно положила книгу на полку.

– Вот ты где! А я тебя ищу.

– Зачем?..

– Давно не видела, – засмеялась мама. – Поговорим?

– О чем?

– Ни о чем, занудная ты девочка. Просто поболтаем.

Она села рядом и обняла меня. От нее вкусно пахло духами.

– Мама, правда, что ты была в детстве паинькой?

– Твоя бабушка преувеличивает. Но мы с братьями старались хорошо себя вести, ведь ей и без того было трудно.

– А Дед Мороз присылал вам подарки из Лапландии?

Она помолчала.

– Нет… Тогда шла война, все адреса перепутались, и он, должно быть, не работал.

Мама рассказала, как в те годы бабушка отправляла старших детей к родственникам в деревню на реке Чаре. На берегах ее рос дикий виноград охта, кусты свисали над быстриной низко – спелые гроздья так и падали в руки. Ребята вязали длинный плот, и, пока он двигался вдоль берега по реке, успевали собирать ягоды. А однажды мама с братом Васей нашли красивый фиолетовый камень в горах. Есть предание, будто над Чарой находится кузница небесного коваля. Грозы там небывалые – это он бьет молотом по наковальне, и вниз летят горячие осколки. На земле они остывают и превращаются в камни…