Виктор Бакин - Владимир Высоцкий. Жизнь после смерти

В 1988 году сенсация следовала за сенсацией. Люди боялись верить, боялись отпугнуть процесс возвращения духовным и нравственным ценностям их первоначального смысла. В нашу культуру возвращались дорогие опальные имена. Являлись на свет ошеломляющие публикации, восстанавливались спектакли, снимались с полок фильмы. И в этом потоке событий – возвращение Юрия Любимова.

14 марта 1988 года Театр на Таганке привез в Мадрид спектакль «Мать».

Из Тель-Авива в Мадрид на встречу с труппой прилетел Ю. Любимов с семьей. Однако побеседовать со всей труппой Любимову не удастся – актер по фамилии Маслов подумал: «А почему ему можно, а мне нет?» – и сбежал в «чуждом советскому гражданину направлении». Дурной пример заразителен…

19 марта состоялась беседа Любимова с труппой. Сначала он поделился опытом работы на Западе: «Для того чтобы на Западе режиссеру выжить, нужно ставить как минимум пять спектаклей в год… Надо много работать, здесь я научился работать по-другому… поэтому я выжил…» А в конце сообщил главный тезис жизнеспособности своего театра: «Театр – это ансамбль. Хотите вы или не хотите, театр – это ансамбль, это синтез. И поэтому, если гибнет товарищество настоящее, то и театр гибнет…» (Совсем скоро эти свои слова он забудет, и принципы «настоящего товарищества» тоже.)

Свои впечатления о встрече с Любимовым в Мадриде В. Золотухин записал в свой дневник: «21 марта 1988 года. Все время хотелось спросить: «А зачем вы тут «выживаете», а не живете дома, где есть и театр, и нужда в нем, да с голоду не помрете. Ну, не будет «Мерседеса», хотя почему!»

«Советский режиссер хочет вернуться в СССР» – с таким подзаголовком вышли газеты, и как – этому я свидетель – окрысилась Катерина: схватила газету, стала выговаривать Юрию:

– Они всегда были б…!

– Ну что ты хочешь от прессы… во всем мире она такая, лишь бы платили…

Шеф мне на программке написал: «Валерий. Побойся Бога!»

Боже мой! Какая безгрешность! Он думает, раз поселился в Иерусалиме, значит, с Богом по корешам. Ни тени сожаления, ни намека на раскаяние или чувство вины… Опять кругом прав, остальные все дерьмо. Откуда-то выдумал чудовищную историю, как выкидывали чиновники «дубинушку». Кому он это говорит, кому лапшу вешает, мудрости в нем не прибавилось, хотя часто говорит о возрасте, и библейские мотивы вплетает в речь…»

Н. Губенко сказал, что лично для него встреча с Любимовым в Мадриде – счастье. Он упрашивает редакцию «Известий»: «Знаю, ваш мадридский корреспондент В. Верников передал беседу с Юрием Петровичем. Умоляю, напечатайте. Вы поможете вернуть Любимова на Родину, в его театр». Опубликовать такой материал в то время было непросто. Но напечатали… 29 марта в «Известиях» вышло интервью с Любимовым в Мадриде.

В. Смехов: «В эти же месяцы 1988 года Н. Губенко ведет хитроумную работу по возвращению в СССР Ю. Любимова. В мае Юрий Любимов прилетел в Москву, и эти 10 дней действительно потрясли мир. Он прилетел (так того требовали органы госбезопасности) как «частное лицо» – гость Н. Губенко. Сегодня кажется глупостью вся возня вокруг такой простой проблемы. Но я был свидетелем нервных, сложных шагов Губенко, срывов и успехов – на пути к возвращению Любимова. Помню множество звонков и визитов в ЦК и в МИД. Помню, что помогали мидовцы А. Ковалев и А. Адамишин, а также референты М. Горбачева и А. Яковлева. Помню, что почти все члены Политбюро были против. Помню, что «за» были трое, но их авторитет тогда перевесил – М. Горбачев, А. Яковлев, Э. Шеварднадзе. Помню, тогдашний министр культуры СССР, сочувствуя усилиям Губенко и рассматривая подписи ведущих деятелей искусства и науки под обращением в ЦК, сообщил по секрету о другом письме – других ведущих деятелей культуры. Они сигнализировали, что приезд Любимова повредит «перестройке» в СССР».

Н. Губенко удалось пробить приезд Любимова в Союз в качестве личного гостя без права посещения театра. Но Губенко и это взял на себя. 8 мая 1988 года Ю. Любимов по частному приглашению Н. Губенко на десять дней прилетел в Москву. Труппа «Таганки» встречала его в Шереметьеве. Любимов вернулся, но вернулся в другую Россию. Да и сам он стал совершенно другим – смотрящим на происходящее в стране с нескрываемым превосходством.