Феликс Медведев - Вознесенский. Я тебя никогда не забуду

Весь вопрос, как нам кажется, именно в этом. Остается решить только, помогает ли отразить «смысл» и «суть» собора Василия Блаженного отъятие у него двух глав (точнее, храмов), нужно ли ради отражения «сути» фламандской живописи смешивать ее с голландской, уместно ли, отражая «суть» Гогена, перекрашивать его волосы и т. д. и т. п. Всегда стоит помнить о границах домыслов и вымыслов.

«Москва», № 12, 1971

Небывалые скорости нашего века уплотняют стих, меняют ритмику, как бы вдыхают в него энергию движения. Е. Винокуров однажды удивленно воскликнул: «Время хлещет, вот так из пробоин хлещет в трюм что есть силы вода». Или у А. Вознесенского: «Мимо санатория реют мотороллеры». Влюбленные за рулем сравниваются с рублевскими ангелами («Рублевское шоссе»), они мчат своих любимых, похожих на крылья за спиной. И дальше:

А вот из другого стихотворения:

Из нового поколения поэтов Вознесенский, пожалуй, наиболее ярко и своеобразно отразил технический колорит нашей эпохи, но он же подал голос в защиту человечности против роботизации человека, убежденно и страстно провозгласив: «Все прогрессы – реакционны, если рушится человек». Именно этой стороною: человек и технический прогресс – отразился мир у Вознесенского в стихах и поэме «Оза».

«День поэзии», 1971

После армии я поступил в Московский полиграфический институт на отделение журналистики. Учебную практику проходил в журнале «Юность», дипломную работу писал на тему «Письма в редакцию». Помню, что Борис Николаевич Полевой, тогдашний редактор популярного журнала, меня тепло принял и дал указание заведующему отделом писем снабдить материалом. И тут, что называется, на ловца и зверь бежит. Натыкаюсь на послание главреда Андрею Вознесенскому. Конечно, я не преминул перепечатать это письмо для своей коллекции. Послание это – приятное во всех отношениях. Классик советской литературы, автор легендарной «Повести о настоящем человеке» не так уж часто выражал восторги по поводу произведений, поступающих в его журнал.

Дорогой Андрей Андреевич!

Ну, вот и опять Вы вернулись, так сказать, в дом родной – в «Юность». Перечитал я поэму уже в журнале, а ведь когда читаешь в журнале, впечатления естественно усиливаются, и должен Вам сказать, что, несомненно, это одно из лучших Ваших произведений последнего времени, а вся эта трогательная история со Светланой Поповой делает ее и среди Ваших книг явлением выдающимся (речь идет о поэме «Лед-69». – Ф. М.).

Ну, что же, спасибо. Поздравляю. Будем ждать новых встреч на страницах «Юности».

Наверное, только календарь способен на какое-то время сосредоточить человека на его возрасте. Потому что внутри нас с приходом в нашу жизнь круглой даты – такой, скажем, как пятидесятилетие, – ничего не меняется. По-прежнему молода душа и не сламывается настроение, не исчезает способность любить и совершать задуманное, ибо даже самый ответственный или бесконечно прекрасный день не может мгновенно нарушить ритм жизни, перевести человека из солнечного круга в безразличие. Годы добавляют опыта, мастерства, расширяют круг друзей и увеличивают число побед и поражений. Но им не дано подчинить себе душу. Не дано изъять талант и состарить характер.

Я вспоминаю Андрея Вознесенского двадцатитрехлетним поэтом, когда он жил тревожным ожиданием первой своей книги. Мне показалось тогда, что он как-то растерян оттого, что поэтическое слово, с которым он долгое время был один на один, вдруг вышло из-под его власти и рванулось к людям, ища верного, все понимающего собеседника. И это некоторое недоумение от всего случившегося осталось в его взгляде, по-моему, навсегда. Может, именно потому и в тридцать, и в нынешние пятьдесят лет Андрей Вознесенский вызывает во мне желание заслонить его от невзгод жизни, от грубого прикосновения к музыке его души, словно неистовая и мужественная поэзия сама не защищает всех нас от мещанства, невежества и лжи.