Федор Кудрявцев - Повесть о моей жизни

— Ich möchte zahlen, — позвал Костя официанта, чтобы рассчитаться. Я порадовался его успехам в немецком языке. Началась посадка. Мы попрощались с Костей, вошли в вагон, и поезд повез нас к границе Австро-Венгрии.

Мы ехали всю ночь. Наступившее утро было ясным и солнечным. Кругом все было так ново для меня. Поезд то углублялся в горы, которые я видел первый раз в жизни, — за окном мелькали красноватые скалы, лес, лощины, то он вырывался из гор и шел по холмистой местности, на которой там и тут виднелись беленькие, с черепичными крышами деревни и небольшие города с островерхими башнями. Здесь уже была весна, зеленела первая травка.

Вскоре после полудня мы приехали на австрийскую границу. Поезд с ходу подлетел к станции австрийского пограничного городка Эгер. Документов у нас никто не проверял. В таможне на наши вещи едва взглянули.

Австрийского поезда нам пришлось ждать несколько часов. В буфете с непокрытыми чистыми деревянными столами мы заказали себе по порции традиционного австрийского гуляша и по кружке пива. Кушанье было довольно вкусным. Пока мы ели, к нашему столу подошел какой-то парень. Попросив позволения, он подсел к нам, уронил голову на стол и горько заплакал. Шляпа на его голове вся была украшена какими-то цветными перьями, кисточками, ленточками, значками с портретом престарелого императора Франца Иосифа II. Я с недоумением посмотрел на Франца, и он мне объяснил, что в Австрии в деревнях так девушки украшают шляпы рекрутов, призванных в армию. А плачет парень потому, что ему не хочется идти в солдаты.

С вокзала мы пошли побродить по городу. Эгер был старинный городок, расположенный на холмах. Мы пришли на какую-то площадь с низким мрачным зданием и старинным готическим собором. Франц пригласил меня зайти в него. Мы зашли. У дверей стояла большая каменная чаша с водой. Франц обмакнул в ней пальцы. Я тоже. Постояв минуты две в пустом сумрачном соборе, Франц перекрестился, и мы вышли.

— Я ведь мало верю в Бога, — сказал мой спутник, — а зашел сюда ради мамы. Это чтимый собор, и мать меня спросит, заходил ли я в него. И вот я не хочу сказать ей, что заходил, а сам не заходил. Я не хочу обманывать маму, вот и зашел.

И вот мы снова в поезде, на этот раз в австрийском. Вагоны здесь попроще, публика тоже. Перед глазами проходят очаровательные горные виды Богемии. Вот очень уютный небольшой курорт Франценсбад. С красивыми, раскиданными среди зелени пансионами и отелями, на одном из которых я прочитал: «Hotel und Cafe Rübezahl».

Ехать от границы до родного городка Франца, где жили его мать и родные, надо было всего три часа. Городок называется Тепла. Любуясь живописными видами, я и не заметил, как поезд остановился у станции с этим названием.

— Ну, Федя, приехали, — сказал Франц, и мы вышли из вагона. Нас никто не встречал.

Городок поднимался от самой станции своей главной улицей Бангофштрассе, по которой мы и пошли и минут через десять вошли в небольшой каменный домик (там все дома каменные), где нас радостно встретила мать Франца — бодрая, приветливая деревенская старушка.

— Мой компаньон, Теодор, — представил меня Франц, расцеловавшись с матерью.

Тепла — это маленький городок в холмистой местности Богемии с чешско-австрийским населением. В центре городка на холме была площадь с ратушей, церковью и несколькими лавками. К площади сходилось несколько улочек. Вот и весь городок. Большинство населения занималось сельским хозяйством. Тепла был окружен полями и лесом. Невдалеке от города располагалось кладбище, за кладбищем монастырь. С другой стороны было небольшое красивое озеро, из которого вытекала небольшая река Тепла.

Франц решил до отъезда в Карлсбад провести две недели дома у своей матери. Меня он пригласил быть его гостем и чувствовать себя как дома.

В домике было две комнаты, кухня и наверху небольшая светелка. Одну комнату с кроватью и периной на ней предоставили мне, в другой остался Франц со своей матерью. Столовой служила очень чистая уютная кухня.

Когда мы, умывшись с дороги, сели пить кофе с домашними булочками, я увидел на стене у стола красиво вышитую полотняную салфетку со словами «Das Trinken und Essen macht Sorgen vergessen» («Питье и еда заставляют забывать заботы»). Эти слова мне понравились, и я их сразу запомнил, но кофе мне не понравился. Он имел какой-то неприятный привкус, причину которого я сразу понял, увидев на дворе козу с козлятами. Значит, кофе-то был с козьим молоком, которого мне никогда не приходилось пить прежде. Я сразу же заставил себя привыкнуть к нему.