Сергей Ушаков - В интересах всех фронтов

Облачность стала постепенно редеть, и мы с высоты 5700 метров начали снижаться. Теперь нужно было определить путевую скорость. Так как до цели характерных ориентиров не было, пришлось ее рассчитывать по результатам двух астрономических наблюдений, хотя этого было явно недостаточно. Вышли под облака. По моим расчетам, до цели осталось лететь минут пять-шесть. Снизились до тысячи метров. Расчетное время истекло, а аэродром не появлялся, да и как было обнаружить ровное, покрытое травой поле...

Не меняя курса, пролетели еще четыре минуты. Вдруг вижу сероватую ленту и какой-то, тоже сероватый, прямоугольник. По карте крупного масштаба быстро пробегаю взглядом вдоль линии шоссе. Оказывается, аэродром мы проскочили левее километров на десять - двенадцать и вышли на четырехугольник шоссейных дорог. Даю новый курс, рассчитываю время прибытия на цель, и вот она должна быть уже под нами.

- Вираж! - командую Пономаренко.

- Почему? - удивляется он.

- Мы над целью.

- А почему не стреляют?

- Не знаю... Так держать! Бросаю САБ!

Через десять секунд светящая бомба разорвалась в воздухе и, медленно снижаясь на парашюте, стала изливать свет силой в один миллион четыреста тысяч свечей! Появление в войсках этих бомб (время горения ее около четырех минут) привело к изменению тактики действий дальних бомбардировщиков. В полках, вооруженных самолетами Ил-4, были образованы эшелоны обеспечения бомбометания из расчета один осветитель на восемь - десять бомбардировщиков. Теперь количество сбрасываемых фугасных бомб уменьшилось, а эффективность бомбардировок увеличилась за счет более точного бомбометания по освещенным целям.

Сразу же заговорила автоматическая малокалиберная артиллерия, выбрасывая десятки огненных шариков-снарядов. Цель под нами, сомнений нет, но характерного ничего не видно. Прошло три минуты. Снова командую:

- Разворот на двести градусов!

Рассчитываю пересечь аэродром другим курсом. Владимир молча выполняет команду. Через три минуты сбрасываю еще одну светящую бомбу и почти под собой вижу разрушенные ангары. Не раздумывая, нажимаю на кнопку сбрасывателя. С интервалом в полсекунды вниз полетели первые десять осколочно-фугасных бомб.

Самолет переваливается с одного крыла на другое. Владимир, выдерживая общее направление полета, уводит его от того места, где только что прошла серия снарядов. Я, как всегда, лежу на стеклянном полу и ожидаю разрывов бомб: может, хотя бы от одной из них возникнет пожар.

Идем над окраиной аэродрома, это мне видно хорошо. Начали рваться бомбы, освещая местность. Мелькнули силуэты самолетов, но пожаров не возникло - далековато. Остальные бомбы рванули в лесу. Следовательно, мы уже уходим от аэродрома. Теперь надо зайти так, чтобы все оставшиеся бомбы разорвались ближе к границе летного поля. Делаем еще заход. Вот показалось шоссе. Сбрасываю все тридцать бомб, растянув серию на целый километр. Одна из них разорвалась очень близко от самолета, безусловно повредив его, а может быть, и полностью уничтожив. Еще две бомбы разорвались на удалении тридцати - сорока метров. Можно было предположить, что если противником планировался на эту ночь вылет, то он был отменен или задержан из-за грозы.

Освободившийся от бомб самолет легко набирал высоту. Мы взяли курс на Клин. Впереди было так темно, что определить, где облачность выше, где ниже, оказалось невозможно. Приняли решение пройти ее верхом.

Высотомер показывал уже пять тысяч восемьсот метров. Вдруг машина начала судорожно вздрагивать. И не успели летчики отвернуть в сторону, как тряска еще больше усилилась, звезды пропали. Мы оказались в облаках. Пономаренко начал разворот влево, после чего самолет стало трясти еще сильнее, но вскоре снова показались звезды. Это успокоило.

- Теперь куда? - спросил Владимир.

- Пройдем немного на север, - предлагаю я, - ведь вся масса облаков смещается на юго-восток.

Прибор уже показывает высоту шесть тысяч девятьсот. Справа по борту и внизу под нами грозовые разряды в виде огненных лент и стрел самых разнообразных форм. Они мечутся с невероятной быстротой, словно затеяв какую-то страшную игру.

Прошло еще несколько минут...

Мы на высоте восемь тысяч четыреста метров. Развернулись на восток и опять оказались в облаках. Самолет трясет не так сильно. Видно, это уже вершина облаков, и в ней электрических зарядов немного.

- Кажется, сейчас перелезем, - сказал Арсен. И вдруг голос стрелка: