Андрей Белый - Воспоминания о Штейнере

Кипение этой жизни застаю в конце мая уже, в Гельсингфорсе: приемы, лекции, публичные и для членов, лекции для русских [83], "УРОКИ", к которым ОСОБЕННО готовился он; и — курс: "ОККУЛЬТНЫЕ ОСНОВЫ БХАГАВАТ ГИТЫ" [84](ничего общего с Кельном: иной подход; десять лекций).

Потом опять перерыв, связанный с моей жизнью на Волыни; застаем его в Мюнхене (в августе): репетиции постановок, ряд обучений в сфере эвритмии, лекции, собрания, приемы, курс, посвященный "МИСТЕРИЯМ" [85]; съехалось вдвое больше членов, чем ожидалось; зала не могла вместить всех; тогда он, разделив абонентов курса на две группы, читал курс — два раза в день: утром и вечером, повторяя лекцию.

Тогда же он прочел лекцию об эвритмии [86].

Потом мы уехали в Льян (в Норвегию), а он работал над делами "Гетеанума", ездил в Дорнах, читал в Базеле (не знаю, где еще), вынашивал детали художественного убранства здания, проверял вычисления инженера, закладывал "ГЕТЕАНУМ"; в начале октября лекции, приемы и т. д. В Христиании курс: "ПЯТОЕ ЕВАНГЕЛИЕ" [87], лекции в Бергене (с тем же "ПРИЛОЖЕНИЕМ"), лекции в КОПЕНГАГЕНЕ (в ложе, публично и эсотерические уроки); эти лекции живут ЕДИНСТВЕННО в моей памяти; вернувшись с ним из поездки по северу в конце октября, я от усталости чуть ли не заболел.

Вот — сухой "КОНТ-РОНДО", далеко не полный, деятельности доктора, которой свидетели были мы: с июля 1912 до ноября 1913; один год из 25-ти так проведенных.

С приезда в Берлин после лекционной поездки на север доктор на короткое время засел за какие — то важные работы; говорилось, что он просит не тревожить его просьбами о свиданиях; этот период длился недолго (конец октября и первая треть ноября); с ноября до Рождества — взрыв поездок; не помню их всех, но помню: он дважды был в Дорнахе, где принимал участие в инженерных работах и был перегружен рядом хозяйственно — строительных мелочей; кроме того: изъездил Германию, в раккурсе повторял "ХРИСТИАНСКИЙ" курс, который считал очень важным; в каждом городе курс раккурсировался по — иному: везде СУ И ГЕНЕРИС он давал прибавления к основной теме; мы лично с ним были за этот период: в Мюнхене, в Нюрнберге и в Штутгарте; кроме того, он ездил и в Кельн: в Мюнхене и в Нюрнберге были и публичные лекции; а в Штутгарте лекция, которой содержание мне не помнится; в этих трех городах были по два эсотерических урока; и кроме того: один в Берлине; с ноября до Рождества лишь мы присутствовали на семи эсотерических уроках (в октябре их было четыре): 11 уроков за три месяца: это отдельный курс. Кроме всего: шли обычные лекции для членов в берлинской ложе; и — через две недели — публичные лекции в АРХИТЕКТЕНХАУС [88](серия публичных лекций этого сезона образовала опять — таки курс). Я не помню, где еще был и читал он; но собравши в целом мной перечисленное и приняв во внимание, что все это он проделал с ноября до Рождества, получаешь картину напряжения невероятного.

С Рождества же — полоса огромного подъема и новый вихрь напряжений; начался он в Берлине (рождественская лекция); потом — Лейпцигский курс (конец декабря — начало января): "ХРИСТОС И ДУХОВНЫЙ МИР" [89]"; в Лейпциге — эсотерические уроки, публичные лекции, приемы — вся "СВЕРХКОМПЛЕКТНАЯ" программа. Полоса высокого напряжения длилась в Берлине (уже после Лейпцига); лекции в ложе и публичные были исключительно изумительны, как лекция о Парсифале (для членов), о Микельанжело (публичная). Так до генерального собрания (во второй половине января).

До собрания разразился инцидент с членом общества Больтом; Больт выпустил брошюрку о докторе [90], в которой мешал его взгляды с Фрейдом — и упорствовал в смешении этом; группа членов стояла за Больта; большинство — требовали, чтобы Больт публично отказался от своих взглядов; в связи с Больтом вскрылись впервые разные антропософские партии; доктор вмешался в детали "ИНЦИДЕНТА", отделяя его от личности Больта, но подчеркивая принципиальное значение инцидента; в связи с ним он поднял вопрос о точной установке проблем пола; в ряде обсуждений горячо заклеймил уклон "БОЛЬТИЗМА", могущий ютиться под флагом антропософии; он не разделял тенденции РИГОРИСТОВ и внешних МОРАЛИСТОВ, выскочивших из всех щелей, топить личность Больта.

В связи с этим инцидентом впервые в огромной аудитории дебатировались публично вопросы общественной совести; доктор с горячностью показывал, как надо ставить деликатнейшие вопросы, чтобы не впасть в грех ригоризма и не расплыться в двусмыслицу "ВСЕДОПУЩЕНИЯ".