Чак Норрис - Всем бедам назло

— Отлично, значит, мы будем звать тебя Чак. Чак Норрис.

С тех пор это прозвище пристало ко мне, хотя мои родственники и самые близкие друзья до сих пор называют меня Карлос.

На протяжении следующих нескольких месяцев я ел, пил, ходил, говорил и спал по-военному. Я нормально воспринимал напряженные тренировки и обучение. Фактически, когда я почувствовал себя сильнее и в лучшей физической форме, у меня начали вырабатываться чувство собственного достоинства и уверенности в себе. Мне так понравились перемены, произошедшие в моей жизни, что я решил предложить Диане руку и сердце. Я написал ей об этом в письме, и она ответила согласием.

Диана посещала епископальную церковь, и, когда через четыре месяца я приехал домой в отпуск, мы с ней поженились. Церемония венчания была простой и традиционной и прошла в Торрансе, штат Калифорния. Я был в военной форме, а Диана — в белом платье. Мне было восемнадцать, а Диане только-только исполнилось семнадцать.

После четырехдневного свадебного путешествия в Биг-Бэр, штат Калифорния, Диана отправилась вместе со мной в Аризону. Мы поселились совсем рядом с базой ВВС в небольшом, в три с половиной метра длиной, трейлере без ванной и туалета. Когда мы наконец смогли перебраться в квартиру с канализацией, она показалась нам верхом роскоши. Мне предстояло еще год прослужить на базе в Аризоне, и Диана могла оставаться со мной. Но потом меня перевели в Корею, в Осан. В девятнадцать лет мне пришлось оставить дома молодую жену и сделать шаг в очень неопределенное будущее. К тому времени война в Корее уже закончилась, но в отношениях между недавно отделившимися друг от друга КНДР и Южной Кореей все еще сохранялась напряженность. Я и предполагать не мог, что пребывание в Корее станет одним из главных поворотных моментов в моей жизни.

До службы в Корее я никогда не бывал за пределами Соединенных Штатов Америки, и та нищета, которую увидел в этой стране, оказалась для меня совершенной неожиданностью и открыла глаза на истинное положение вещей. Я вырос в бедности, но у нас всегда было достаточно еды, многие же корейцы буквально жили впроголодь. Им ежедневно приходилось бороться за жизнь, а надежды на улучшение не было никакой. Там я сильнее, чем когда-либо раньше, понял, как мне повезло родиться американцем. До тех пор я воспринимал как должное все возможности и блага, предоставляемые нашей великой страной. В тот момент я решил, что больше никогда не совершу подобной ошибки.

На базе ВВС Осан солдаты могли использовать свое свободное время одним из трех способов: 1) напиваться, 2) заниматься образованием или 3) изучать боевые искусства. Пить я никогда не любил, академические занятия не были моей сильной стороной, поэтому изучение боевых искусств показалось мне наилучшим времяпрепровождением.

Дзюдо являлось единственным из боевых искусств, о котором я хоть что-то знал, поэтому я записался в секцию дзюдо на нашей базе. Мне было интересно научиться чему-то такому, что пригодилось бы мне в полиции, куда я хотел поступить после службы в армии.

Однажды на второй неделе моих занятий дзюдо я боролся с парнем. Он выполнил бросок, но я приземлился не на спину, а прямо на плечо. Я услышал противный хруст, и мое плечо пронзила страшная боль. Несмотря на то, что мы боролись на татами, в результате этого неудачного падения я сломал ключицу.

Спустя несколько дней я с рукой на перевязи отправился прогуляться по деревне Осан с ее соломенными хижинами и убогими лавчонками. В воздухе стоял резкий запах кимчи — капусты с чесноком, — настолько сильный, что в узких улочках он едва не валил с ног.

Проходя по деревне, я внезапно услышал яростные крики и увидел, как над холмом, подобно марионеткам, то и дело появляются и пропадают головы людей. Мне стало любопытно, и я решил посмотреть, что гам происходит. Там оказались несколько корейцев, одетые во что-то наподобие белых пижам. Они подпрыгивали и выполняли удивительные удары ногами. Никогда раньше я не видел таких потрясающих движений и не мог поверить, что человеческое тело способно на такое. Я простоял больше часа, наблюдая за молодыми людьми и дивясь их мастерству. Мне хотелось спросить корейцев, как называется этот вид боевых искусств, но не решился их прервать.

Вернувшись на базу, я рассказал мистеру Ану, нашему тренеру по дзюдо, о том, что видел.

— Как называется этот вид боевых искусств? — спросил я его. — Я никогда не видел ничего подобного!