Эрих Кемпка - Я сжег Адольфа Гитлера. Записки личного шофера

Я ждал. В чем же дело? Гюнше не появлялся. Я не знал, откуда он звонил мне и где я могу найти его.

Прошло полчаса. Снова зазвонил телефон.

У аппарата снова был Гюнше. Возбужденным хриплым голосом он сказал:

— Ты должен немедленно доставить мне 200 литров бензина!

Его требование показалось мне неудачной шуткой, и я хотел было ему объяснить, что это невозможно.

Но он почти закричал:

— Бензину! Эрих, бензину!

— Для чего тебе 200 литров бензину?

— Я не могу объяснить тебе по телефону. Пойми, я должен иметь бензин! Послушай, Эрих, я должен иметь бензин немедленно у входа в бункер, даже если бы тебе пришлось для этого перевернуть весь мир!

Я объяснил, что бензин есть только в Тиргартене, где закопаны бочки с несколькими тысячами литров горючего. Но посылать туда своих людей — значит посылать их на верную смерть. Из-за сильного огня тяжелой артиллерии туда невозможно пробраться.

Я попросил его:

— Подожди хоть до семнадцати часов, к тому времени обстрел утихнет. Уж столько-то времени можно подождать?

Но Гюнше был неумолим.

— Я не могу ждать и одного часа. Попытайся достать бензин из баков разбитых автомобилей. Сейчас же присылай своих людей с бензином к выходу из бункера фюрера и иди сюда сам!

Гюнше повесил трубку.

Большая часть машин в подземном гараже еще не сгорела, но они были разбиты и придавлены обрушившимися потолками.

Не теряя времени, я приказал своему заместителю взять несколько человек и тотчас же приступить к работе, а потом доставить к указанному месту канистры с бензином.

Сам я поспешил, пробираясь через развалины, мимо разбитых машин, к Гюнше, чтобы узнать, что же случилось.

В тот момент, когда я вошел в бункер, Гюнше выходил из рабочего кабинета Гитлера, так что мы встретились в приемной.

Его лицо изменилось до неузнаваемости. Смертельно бледный, он уставился на меня.

— Ради бога, Отто, что же случилось? — вскричал я. — Ты, видимо, сошел с ума, если требуешь, чтобы я при таком обстреле доставил тебе сюда бензин и ради этого пожертвовал жизнью полдюжины своих людей!

Казалось, Гюнше не слышал моих слов, он бросился к дверям и закрыл их.

Затем он повернулся, посмотрел на меня широко раскрытыми глазами и сказал:

— Шеф умер!

Меня как будто ударили обухом по голове…

Я испуганно спросил:

— Как это могло случиться? Ведь только вчера я говорил с ним! Он был здоров и полон сил!

Гюнше был настолько потрясен, что не нашел слов для ответа. Он только поднял правую руку, имитируя выстрел в рот.

— А где же Ева? — спросил я, глубоко потрясенный.

Гюнше показал рукой на закрытую дверь кабинета шефа:

— Она с ним.

Лишь постепенно я узнал, как все произошло.

Шеф застрелился в своем рабочем кабинете из револьвера выстрелом в рот и упал головой на стол.

Ева Гитлер сидела, прислонившись к спинке дивана рядом с ним. Она отравилась. Однако и у нее в руке был наготове револьвер. Правая рука ее повисла, револьвер лежал на полу рядом.

— Борман, Лингэ и я слышали выстрел и бросились в комнату. Доктор Штумпфеггер пришел для осмотра. Позвали Геббельса и Аксмана…

Это известие ошеломило меня.

— Кто у него сейчас?

— Геббельс, Борман, Лингэ и еще доктор Штумпфеггер — он констатировал их смерть. Аксман уже ушел.

В этот момент один из моих людей вошел в приемную и доложил, что к бункеру доставлено 160-180 литров бензина.

Я отослал его обратно. В этот момент дверь в комнату Гитлера открылась.

— Бензин! Где бензин? — закричал с отчаянием личный ординарец Гитлера Лингэ. Я ответил:

— Бензин приготовлен!

Лингэ бросился обратно в комнату. Через несколько секунд дверь снова открылась.

Доктор Штумпфеггер и Лингэ несли завернутый в темное солдатское одеяло труп Адольфа Гитлера. Лицо шефа было закрыто до самой переносицы. Сквозь сильно поседевшие волосы белел мертвенно бледный лоб; левая рука выскользнула из одеяла и свисала вниз.

Следом Мартин Борман нес Еву Гитлер. Она лежала у него на руках в легком черном платье. Ее голова с белокурыми локонами откинулась назад. Эта картина потрясла меня еще больше, чем вид моего мертвого шефа. Ева ненавидела Бормана. Она претерпела от него много обид. Его интриги в борьбе за власть давно были известны ей. И вот теперь ее, мертвую, нес к последнему пристанищу ее величайший враг. Нет, ни одного момента не должна она оставаться на руках у Мартина Бормана!

Я сказал Гюнше:

— Помоги нести шефа, а я возьму Еву. — Я подошел к Борману и молча взял труп Евы у него из рук.